Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Префект выполнил приказ. Он послал Нобелю заказное письмо, угрожая привлечь к суду, если он не прекратит свою деятельность немедленно¹⁴.

Альфред Нобель, только что отправивший французскому Министерству обороны новые образцы пороха, пришел в смятение. Собравшись с мыслями, он сел писать ответ. Вежливо объяснил, что вовсе не производит в Севране взрывчатых веществ, что там находится его исследовательская лаборатория, где используются лишь небольшие количества пороха. Как возможно, чтобы эти научные исследования вдруг оказались под запретом? Сам министр обороны заказал у него образцы, а Министерство обороны к тому же любезно поставило ему часть сырья. Кстати, имеющееся у него оружие он приобрел в магазине в Париже, чего ему не удалось бы сделать, будь оно под запретом, иронично продолжал он.

Но, подчеркивал Альфред Нобель, он намерен неукоснительно соблюсти приказ префекта и немедленно прервать все эксперименты. Само собой, он подаст заявку на получение разрешения. Если ему в таковом будет отказано, он просит предоставить ему возможность перевезти все свое оборудование за границу¹⁵.

Только от самых близких людей Альфред не скрывал охватившую его панику. Горькая правда заключалась в том, что ему грозили два года тюремного заключения. Упоминалось слово «обыск». В любой момент полицейские могли явиться в Севран и в его парижский дом. Что они могли обнаружить? Альфред Нобель написал откровенное письмо другу Аларику Лидбеку в Стокгольм. У него имеются некоторые документы, которые могут оказаться щекотливыми, если попадут в руки полиции, например сообщение английского правительства о высылке ружей. Можно ли оставить их на сохранение Аларику?

Ближайшие дни Альфред посвятит тому, чтобы «ликвидировать все следы взрывчатых веществ и уничтожить… оружие, даже пушки для испытания динамита»¹⁶.

Когда военному министру Шарлю де Фрейсине с некоторым опозданием сообщили о вмешательстве в Севране, он постарался смягчить серьезность вменяемых Нобелю преступлений. Ничего странного, ведь он хорошо о них знал. Со своей стороны, он не видит в исследованиях Нобеля «никаких проблем», написал он в Министерство внутренних дел. Однако все это приобрело такие масштабы, отмечал Фрейсине, что шведу надлежит получить необходимые разрешения. Последнее звучало равносильно негласному приказу: «Замять дело». Требования для получения разрешения на производство в поместье Нобеля в Севране были в принципе невыполнимы¹⁷.

13 мая на динамитном заводе в Авильяне вспыхнул пожар. Двадцать три человека погибло, и на фоне всеобщего ажиотажа французская пресса пронюхала про историю в Севране. Новость о том, что французское правительство запретило производство бездымного пороха Нобеля, распространилась подобно пожару и в таком преувеличенном виде, что Альфреду пришлось попросить головной офис французской компании перестать пересылать ему все новые и новые статьи. Он и без того чувствовал себя отвратительно. Газетные репортеры – самые ужасные паразиты, пишет он позднее. «По сравнению с ними вши – просто благодать. <…> Если бы удалось найти средство для уничтожения этих двуногих возбудителей чумы, это стало бы великим благодеянием»¹⁸.

Имели место и ксенофобские нападки на Альфреда. «Относительно господина Нобеля, что это означает для нас? Швед… пруссак, баварец, мы не различаем чужаков, злоупотребляющих нашим гостеприимством!» – писал один из журналистов. Не помогло и то, что Поль Барб в длинной ответной статье пытался объяснить, что никакое производство взрывчатых веществ запретить нельзя, ибо его никогда не существовало»¹⁹.

Из-за простуды Альфреду пришлось провести несколько дней в постели на авеню Малакофф. С тоской смотрел он в окно, где лето и зелень все смелее вступали в свои права. Ему надо уехать за границу, бежать от всяческих «поношений» в прессе. Никто не желает слушать, даже те, кто прекрасно знает правду, как военный министр или директор государственного порохового завода в Севране. Альфред обратился к шведскому посланнику Карлу Левенхаупту, попросив его связаться с директором завода и призвать того ответить на обвинения в адрес Нобеля. Но директор отказался выступить публично. Военный министр дал понять, что не намерен вмешиваться в публичные дебаты.

Альфред мечтал унестись куда-нибудь далеко-далеко. Как только представится возможность, он уедет, «и тот, кто с удовольствием покажет Парижу спину, это я, – писал он Софи Хесс. – Многое предстает теперь совершенно иным в свете того, что случилось со мной здесь»²⁰.