Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Альфред Нобель задержался в Стокгольме на несколько недель дольше, чем планировал, делая все возможное, чтобы помочь отцу разобраться с новым порохом. По случайному стечению обстоятельств эти их первые совместные эксперименты в Хеленеборге совпали с весьма драматичным периодом в отношениях между Россией и Швецией.

В начале года поляки восстали против русского владычества и своим мужеством завоевали симпатии широких масс шведского народа. Всю весну польский вопрос не сходил с повестки дня и вызвал сильную напряженность на самом высоком уровне, поскольку сердце Карла XV, похоже, болело за польских националистов больше, чем допускали дипломатические отношения с Россией. Министру Луи де Гееру пришлось приложить огромные усилия, чтобы сдержать порыв короля.

Ситуацию усугубил приезд в Стокгольм известного русского коммуниста-эмигранта и профессионального революционера Михаила Бакунина, будущего основоположника анархизма. В своей стране Бакунин был дважды приговорен к смертной казни (но помилован) за участие в восстаниях. Помилование в России обычно означало ссылку в Сибирь, но Бакунину удалось бежать, и теперь он являл собой как бы революционного коммивояжера. Луи де Гееру стало дурно, когда он увидел, как ведущие либералы, вроде Ларса Юхана Хиерты, основателя газеты Aftonbladet, и звездного писателя Августа Бланша, обнимаются с Бакуниным, публикуют его высказывания и восхищаются его свободомыслием. «В моих глазах он выглядел заправским бандитом», – напишет позднее Луи де Геер в своих мемуарах²⁹.

28 мая 1863 года в отеле Fenix в Стокгольме проходил торжественный банкет в честь Бакунина. Неизвестно, присутствовали ли на нем Альфред Нобель и его отец, однако они могли прочесть об этом знаменательном событии в газетах. Там собралось двести человек: «чиновники и служащие, священнослужители, военные, купцы, фабриканты, артисты и литераторы».

Писатель Август Бланш[20] произнес речь, в которой назвал Бакунина «апостолом света и свободы», носившим в России «венец мученика».

«Слово “Россия” неприятно отдается в наших ушах, отчасти из-за потерь, которые она принесла нам, но в особенности из-за всего того зла, которое она причинила всей европейской культуре, вырывая народ за народом из объятий цивилизации и приковывая к себе цепью. Мы представляем себе Россию как одну громадную крепость с Черным и Балтийским морями в качестве рвов и 60 миллионами пленных за высокими стенами», – грохотал Август Бланш³⁰.

Именно в эту «громадную крепость» и возвратился Альфред Нобель несколько недель спустя. С собой он вез новый порох в железной бутыли, предназначенный для генерала Эдуарда Тотлебена. Альфреду удалось найти альтернативу бесполезному нитроглицериновому пороху Иммануила – тривиальное взрывчатое вещество на основе хлората калия, который Альфред на самом деле стыдился представить такой глыбе, как Тотлебен. Однако это было настоящее взрывчатое вещество.

Поползли слухи, любопытство разгоралось, и в некоторых провинциальных газетах даже появились заметки:

«Господин Нобель – опытный инженер, изобретатель нового вида подводных мин – по нашим данным, отправился в Россию, чтобы предложить ее правительству свои новые изобретения. Искренне жаль, если это правда!»³¹

* * *

Новый визит к Тотлебену не состоялся. Вернувшись в Санкт-Петербург, Альфред обсудил дело с Людвигом, который согласился, что неловко представлять российскому генералу продукцию столь низкого качества. Вместо этого Альфред решил самостоятельно продолжить усовершенствование нитроглицерина.

У него появилась идея. Он долго размышлял над проблемой: нитроглицерин детонирует только при нагревании до 180 градусов. Если для взрыва корабля требовалась пара килограммов нитроглицерина, то, по оценке Альфреда, одновременно разогреть всю массу до такой температуры не представлялось возможным.

Он предпринял несколько попыток разогреть нитроглицерин, но все вышло в точности так же, как в мастерской у Зинина. Первая партия маслянистой жидкости, достигшая нужной температуры, взрывалась, но только она. Остальное разлеталось по ветру без особого эффекта. А что, если залить нитроглицерин в закупоренную стеклянную бутылку?

В июне 1863 года Альфред решил провести эксперимент на новом заводском участке Людвига на другом берегу Большой Невки, как раз напротив их бывшего дома. Роберт тоже находился с семьей в городе, так что Альфред попросил его и Людвига пойти с ним. Они выбрали канаву на краю участка, чтобы иметь возможность протестировать новую идею Альфреда под водой. Альфред заполнил стеклянную трубку нитроглицерином и закрыл пробкой. Затем поместил стеклянную трубку в оловянный сосуд, заполненный порохом. В порох он заложил бикфордов шнур, выведя конец наружу, и запечатал сосуд.

Затем Альфред поджег запал и опустил сосуд в канаву.

От взрыва затряслась земля. Из канавы поднялся столб воды. Братья поняли, что Альфреду удалось решить проблему. Он использовал одно взрывчатое вещество – порох, чтобы детонировать другое, трудно управляемый нитроглицерин. Такое решение уже можно было показывать Тотлебену.