Алгебраист

«Ну да. Ты так удивительно об этом рассказывал. И, Фасс, это было здорово! Лучшее зновидение в моей жизни… Ну, хорошо, пусть не лучшее, но почти!» К. улыбнулась в его сторону заговорщицкой, самодовольной, сексуальной ухмылкой. Он догадался, какое зновидение она имеет в виду под самым лучшим. Он и она видели его вместе. Любовное зновидение, совместное погружение в то, что они чувствовали друг к другу. Вернее, предполагалось, что чувствовали. Любовные зновидения в некотором роде были фальшивы — вы и в них могли лгать о ваших чувствах, и если правильно выбирали матрицу из травмализатора и сопутствующие химикалии из вспомогатора, то вам было гарантировано зновидение исключительного, наивного, душераздирающего блаженства даже между двумя людьми, которые на самом деле ненавидели друг друга. Но то, что происходило в зновидении между ними, было прекрасно. Прекрасно — однако он не горел желанием повторить опыт. Он вообще с сомнением относился к ощущениям от виртуальной реальности и зновидений, особенно если вас к тому же накачивали соответствующими синтетическими веществами из вспомогатора: попадая в мозг, они создавали самую что ни на есть достоверную ВР. Легально или даже полулегально — какая разница.

«Ты должен попробовать! Правда! Это будет вроде практики, как ты думаешь?»

«Наверное. Если я окончательно решу заниматься экспедициями на газовые гиганты. Как я понимаю, ты рекомендуешь».

«Если оно такое, то конечно — занимайся!»

Насчет «конечно» он сильно сомневался. Он все еще был молод, еще не принял решения относительно будущего. Стать ли ему наблюдателем медленных, чего, кажется, от него ждут все окружающие, включая даже людей, с которыми он делил гнездо на орбиталище 4409 («Счастливый орб»)? Или заняться чем-нибудь совсем другим? Он еще не знал. Сам факт, что все видели в нем будущего наблюдателя, как только пройдут годы молодых безумств (а годы эти и в самом деле были безумными — невозможно представить, что так может продолжаться бесконечно или хотя бы долго), придавал ему решимости не делать то, чего от него ждут… хотя, признавал он, может быть, «решимость» было слишком сильным словом. Нежелание. Придавал нежелания. Так ему больше нравилось. И тем не менее он мог удивить их всех. Он мог бы сделать что-нибудь совершенно, бесконечно, удивительно неожиданное. Ему сначала нужно было прочувствовать много всего разного, пока он не найдет то, что нужно, вот в чем дело.

«Слушай, я, может, пойду с другими на митинг протеста. Ну, если только я тебе не нужен…»

«Рада за тебя! Я не возражаю. Можешь идти. Я бы тоже пошла, только мне нужно очухаться — выбраться с этого мелководья. В прошлый раз я еле ползла. Брр!»

«Ладно. До встречи».

«Увидимся, братишка!»

Он покинул гнездо.

Гнездо — низкогравитационный отсек из примерно сорока небольших сферических комнат, в которых размещалось нечто вроде коммуны, объединяющей (только из числа людей) ударял, нетников, зновиденцев, доверчивых, фанатазеров, дурмашей, — располагалось среди большого пучка жилых пространств вдоль длинной оси орбиталища, неподалеку от «западного» (названного так, в общем, произвольно) окончания и вблизи солнечной трубки. Официально гнездо принадлежало матери одного из погруженцев, хотя неофициально являлось Юношеской Народной Республикой Всевеселия (имелись полуофициальные бумаги и компьютерные программы, подтверждающие это).

Орб 4409 был одним из нескольких сотен тысяч орбитальных поселений вокруг Сепекте. Размеры его были средними — цилиндр, переделанный из астероида, пятидесяти километров в длину и десяти в поперечнике, крутящийся со скоростью, необходимой для создания приблизительно двух третей «же» на его внутренней поверхности. Он вращался в бесконечном солнечном свете, как гигантская газонокосилка, уминающая фотоны. Две двенадцатикилометровые системы линз на его концах были обращены к звезде Юлюбиса, словно два огромных, немыслимо тонких цветка. При помощи системы зеркал солнечный свет сквозь две алмазные пластины поступал внутрь длинной оси орбиталища, где последний набор зеркал (двигающийся туда-сюда по солнечной трубе для создания иллюзии планетарного дня) наконец направлял свет на внутреннюю поверхность — если на пути (новые зеркала) не было чего-нибудь вроде гнездового комплекса в виде грозди.

Гораздо больше людей предпочитали жить в орбиталищах, чем на планетах системы, а большинство орбиталищ располагались неподалеку от Сепекте. Орб 4409 почти с самого своего основания (а был он основан в рамках ужасающей сложной мошеннической системы обмена активами и списания прибыли), двумя тысячелетиями ранее, представлял собой весьма либеральную организацию, где каждый мог делать, что ему нравится, не опасаясь осуждения. Даже его собственник так и не был достоверно установлен, и несколько поколений юристов благополучно ушли на покой, так и не получив об этом сколь-нибудь четкого представления, притом что еще стажерами посвятили свою жизнь изучению истории того, как появился и обрел свое название орб 4409.