Алгебраист

Это был маленький, бледный, эксцентричный и всегда немного сгорбленный парень, словно он постоянно готовился то ли подпрыгнуть, то ли нырнуть. Сондж был настоящей громадиной — крупный, неуклюжий, темнокожий, переменчивый тип с неимоверно курчавыми короткими рыжими волосами: он чувствовал себя в своей тарелке или даже становился немного грациозным в условиях низкой гравитации.

— Это еще не значит, что они хорошие ребята, — настаивал Фассин.

— Это значит, что они открыты для аргументов, способны вести осмысленный разговор, — сказал Мом. — Они вовсе никакие не сучьи психи, которых нужно уничтожать, точно клопов, — а мы только это и слышим.

— Что же им мешает говорить с нами? — спросил Фассин.

— Мы им мешаем, — сказал Мом. — Чтобы говорить, нужны две стороны.

Все посмотрели на него. Мом был известным болтуном. Иногда он взывал к аудитории, которая по большей части давно уже погрузилась в сон. Он пожал плечами.

— Моя кузина Лейн… — сказала Тай.

— Еще одна? — спросил Мом, изображая недоумение.

— Сестра кузины Кел, единоутробной сестры кузины Йайз, — терпеливо объяснила Тай.

Она была заодно с Сонджем и такого же крупного сложения; в условиях низкой гравитации она двигалась неуклюже, но на внутренней поверхности орба при двух третях «же» делалась энергичной и проворной.

— Моя кузина Лейн, — решительно продолжила она, — та, что из Навархии, считает, что запредельцы атакуют так часто потому, что иначе Навархия и Объединенный флот обрушатся на них. И мы нападаем не на военные объекты. Она говорит, что мы наносим удары по их орбам. Убиваем их миллионами. Многие офи недовольны…

— Кто-кто недоволен? — переспросил Мом.

— Многие офи, — повторила Тай.

— Слово-то я понял, — со вздохом сказал Мом. — Вот смысл до меня не дошел. — Он щелкнул пальцами. — Постой. Это, наверно, сокращенно «офицеры», а?

— Верно.

— Блестяще. Продолжай.

— Многие офи недовольны этим, — снова сказала Тай, — и вот запредельцы атакуют нас, чтобы мы больше занимались обороной. — Она тряхнула головой. — Так говорит моя кузина Лейн.

— Тьфу! Это бредни запредельцев, — сказал Мом, закрывая себе ладонями уши. — Подведешь нас всех под монастырь. — Они рассмеялись.

— По крайней мере мы можем говорить, что хотим, — заметил Фассин.

Мом издал свой особый глухой смех.

На центральной площади Фассин здоровался с людьми, упиваясь чувством солидарности и каким-то чуть опасливым удовольствием, — множество забавных костюмов, высокие скульптуры из зубочисток, гудящие пастухи воздушных шариков (они размахивали транспарантами с лозунгами, распевали песни, разбрасывали нарконфетти), — но все же чувствовал себя здесь непонятно почему чужим. Он оглянулся, забыв на мгновение о собравшихся (в основном это были люди) и кольце куполообразных сверкающих зданий.

Орб представлял собой втиснутый во вращающуюся трубку гигантский зеленый город с небольшими холмами, множеством озер, авеню, сходящихся между невысоких домов с висячими садами, петляющих рек, веретенообразных башен, часть которых, изгибаясь наподобие лука, достигала солнечной трубы, где они искривлялись (или сужались), чтобы встретиться с башнями на другой стороне. Гроздья гнезд (окруженных зеркалами, оплетенных, словно лианами, фрикционными трубками) располагались около длинной оси, и дирижаблистеры плавали под ними, как странные полупрозрачные облака.