Алиса в Стране Чудес

«Когда мы были маленькими», — в конце концов продолжил Минтакраб уже спокойнее, продолжая тем не менее время от времени всхлипывать, — «Мы ходили в морской лицей. Классным руководителем у нас была старая Черепаха. Мы предпочитали звать ее Сомом…»

«Почему сомом, если он был черепахой?» — спросила Алиса.

«Потому что Георг Симон Ом лучший в области акустики. Вот мы и звали Черепаху с Омом проводить у нас занятия совместно», — сердито ответил Минтакраб, — «Какая ты, право, глупая!»

«Тебе должно быть стыдно задавать такие наивные вопросы», — добавил Грифон. После этого оба молча уставились на Алису, которая и без того готова была сквозь землю провалиться. В конце концов, Грифон обратился к Минтакрабу: «Продолжай, старина! Не тяни резину!»

Минтакраб возобновил рассказ со слов: «Да, мы ходили в морской лицей, хотя, возможно, ты и не веришь этому…»

«Я такого не говорила!» — перебила Алиса.

«Говорила!» — буркнул Минтакраб.

«Прикуси язык!» — вставил Грифон, прежде чем Алиса снова раскрыла рот.

«Мы получили лучшее образование, ведь фактически днем мы всегда ходили учиться…» — продолжил Минтакраб.

«Я тоже ходила не в вечернюю школу», — заметила ему Алиса, «Так что не стоит так гордиться этим».

«И платные курсы проходили?» — спросил Минтакраб с легкой тревогой в голосе.

«Да», — ответила Алиса, — «Мы брали дополнительно уроки французского, музыки…»

«И стирки?!» — вставил Минтакраб.

«Конечно нет!» — ответила Алиса пренебрежительно.

«Уф–ф! Значит эта ваша школа была не так хороша», — с великим облегчением вздохнул Минтакраб, — «Вот в нашем лицее у нас в договорах писалось: «Французский, музыка и стирка — платно».»

«Живя–то на дне моря, могли бы это и не изучать», — заметила Алиса.

«А я и не мог это изучать», — ответил со вздохом Минтакраб, — «Я проходил лишь обычную программу».

«И что в нее входило?» — полюбопытствовала Алиса.

«Ну, литра и правокачание, прежде всего», — стал вспоминать Минтакраб, — «Затем различные отрасли арифметики: соление, выбивание, дурение и ужижение…»

«Я никогда не слышала об ужижении. Что это такое?» — рискнула спросить Алиса.

«Никогда не слышала об ужижении?!» — воскликнул Грифон, удивленно всплеснув лапами, — «Надеюсь, ты хоть знаешь, что такое утверждение?»

«Да», — неуверенно ответила Алиса, — «Это значит… твердо… увериться… или утвердить что–нибудь, или…»

«Вот именно», — подхватил Грифон, не дав ей закончить, — «И если ты после этого говоришь, что не знаешь ужижения, то ты полная простофиля».

Алиса не решилась продолжать расспрос на эту тему, а потому обратилась к Минтакрабу: «Что еще вы изучали?»

«Ну, у нас была ужасория», — стал перечислять по пальцам (точнее по клешням) Минтакраб, — «Древняя и новейшая ужасория, затем водография, затем выливание — преподавателем выливания был старый морской угорь, который раз в неделю учил нас чертению, скальптуре и демонстративно–раскладному искусству».

«И на что это было похоже?» — поинтересовалась Алиса.

«Ну, сам–то я не смогу тебе это показать», — ответил Минтакраб, — «Тут нужен кто–то очень гибкий, не то что я. А Грифон это никогда не учил».

«Времени не было», — оправдывался Грифон, — «Потому что я ходил к языковеду. Он был старый краб, действительно был».

«А я никогда к нему не ходил», — сказал со вздохом Минтакраб, — «Говорят, он учил конскому и тарабарскому».

«Да, да, да», — подтвердил Грифон, вздохнув в свою очередь, и оба создания закрыли мордочки лапами.

«А сколько занятий в день было у вас?» — поспешила Алиса переменить разговор.

«Десять пар в первый день, девять — следующий и так далее», — ответил Минтакраб.

«Какое странное расписание!» — воскликнула Алиса.

«На то они и пары, чтоб постепенно испаряться изо дня в день», — заметил ей Грифон.

Эта мысль оказалась настолько новой для Алисы, что она изрядно обдумала ее, прежде чем продолжить разговор: «Значит, одиннадцатый день — выходной?«

«Конечно», — ответил Минтакраб.

«И что же потом, на двенадцатый день?» — продолжала любопытствовать Алиса.

«Ну, хватит об уроках», — перебил Грифон весьма решительным тоном, — «Давай теперь о развлечениях. Расскажи–ка что–нибудь».

Глава 10: Омаровая кадриль

Минтакраб глубоко вздохнул, смахнул клешней с глаз слезы и взглянул на Алису. Он попытался было что–то сказать, но слезы встали комом в горле, и минуты две Минтакраб просто задыхался от рыданий.

«Как будто костью подавился», — буркнул Грифон и принялся трясти и хлопать его по спине. Наконец к Минтакрабу вернулся дар речи, и он продолжил рассказ, обливаясь слезами: «Наверное, ты никогда не жила под водой («Не жила», — ответила Алиса) и, наверное, тебя никогда даже и не знакомили с омаром (Алиса начала было: «Однажды я пробовала…» — но тут же осеклась и сказала, — «Нет, никогда»), так что ты и представить не можешь, какая это прелесть — Омаровая кадриль!»

«Нет, действительно не могу», — согласилась Алиса, — «Что это за танец такой?»

«Ну», — начал объяснять Грифон, — «Сперва нужно выстроиться в ряд вдоль берега…»

«В два ряда!» — взвизгнул Минтакраб, — «Тюлени, черепахи, лососи и так далее. Затем убираешь с дороги медуз…»