Ализея. Наследница

– Как пафосно прозвучало, – едко ответил Маррон. – Не дергайся птичка, ты надежно увязла в силках. Все, хватит пререканий, оставим их на попозже, а пока нас ждут незабываемые впечатления на лобном месте. И, кстати, после них тебя ждет ну очень приятный сюрприз…

– Не надо мне от тебя никаких сюрпризов! – резко оборвала друга своего отца. – С меня хватит и тех, что ты уже мне предоставил.

– Идем, там уже все собрались и ждут только нас. Только не забудь прикрыть лицо, мало ли кто в толпе может узнать беглую леди Камисс.

На площади и правда было шумно и многонелюдно. Хоть я сейчас и была лишена возможности видеть ауры, но черты лиц этих особей красноречиво говорили в пользу того, что здесь кто угодно, только не люди. По центру площади стоял выскоий помост, на котором было установлено два кресла, очевидно, для нас с Ламарроном, а также стоял шест, к которому была привязана бывшая привязанность короля Арганона. Да, такая вот тавтология.

Ариана была в той же одежде, в которой ее забрали утром из моей комнаты. Стояла с низко опущенной головой, ее черная коса, которая изрядно растрепалась, была перекинута через правое плечо на груди и свешивалась чуть ниже женского лона. Мне искренне жаль было глупую дурочку, которая решила радикально расправиться со своей соперницей. Но пусть скажет спасибо, что хотя бы уговорила оставить ей жизнь.

Мы с королем уселись на установленные для нас кресла, и Маррон дал знак палачу начинать порку. Палач же, огромный детина в маске, прикрывающей верхнюю часть лица, как понимаю это лишь дань традиции, подошел к напуганной девушке и приподнял ее лицо, удерживая мощной лапищей за подбородок. На всех глянули большие черные глаза затравленной лани.

– Перед тем, как я начну порку, ты должна публично извиниться перед Его величеством, – гнусаво издал палач.

Она лишь слегка кивнула, насколько смогла, поскольку он все также удерживал лицо гайше, не позволяя опустить взгляд к деревяному настилу. Тогда детина отпустил ее и отвязал ее руки от столба и, придерживая за конец веревки, завязанной вокруг тонких запястий девушки, толкнул в спину в сторону нас с Марроном.

Кошак сидел со скучающей миной на лице и лениво наблюдал за действом на помосте. Девушка подошла к нему вплотную и опустилась на колени у ног своего повелителя:

– Я искренне прошу прощения у Вас, мой король, за недостойное поведение и нападение на Вашу избранницу. И благодарю за проявленное снисхождение и то, что оставили мне мою никчемную жизнь.

Она говорила механически, очевидно, заученный текст. Но сама ли она его придумала, или же ей приказали произнести именно эти слова, неизвестно, да и мне не было особо интересно.

– Ты не меня оскорбила и не на мою жизнь покушалась, – с нотками гнева в голосе ответил ей король Арганона. – Извинись перед леди.

Ариана недовольна зыркнула в мою сторону, но все же повторила фразу, обратившись уже ко мне.

– Мне жаль, Ариана, что ревность и гордыня застлали твой разум и толкнули на такой глупый и нелепый поступок. Я прощаю тебя, и скорблю о твоей участи.

Что еще я могла сказать этой недалекой глупышке? Жизнь я ей уже спасла. Больше я для нее ничего не могу сделать. Она встала и, ведомая палачом, все также удерживавшим конец веревки, вернулась к позорному столбу. Палач привязал ее вновь, но уже спиной к народу и лицом к шесту.

Из необьятных недр своей хламиды палач достал плеть-семихвостку с вплетенными в конец каждого хвоста стальными крючками. Раздался свист рассекаемого на скорости воздуха и первый удар обрушился на хрупкую спину девушки. Она вскрикнула дико и протяжно. Меня откровенно передернуло. Мой отец, который лорд Камисс, всегда берег меня от таких зрелищ. Потому мне было не по себе здесь, на этой площади и, непосредственно, на этом помосте для публичных казней.

Тем временем порка продолжалась, и опальная гайше уже не кричала, а выла на одной ноте. Но с каждым ударом ее голос становился все тише, пока она в какой-то момент не уплыла в спасительную пустоту небытия, то есть потеряла сознание от боли.

– Ваше величество, осталось еще четыре удара, – сообщил буднично палач, словно речь шла о погоде, а не уродовании некогда прекрасного тела. – Что делать? Привести в чувства?

Ламаррон думал, что позволило мне вклиниться и тихо попросить, наклонившись к самому уху короля:

– Она уже достаточно наказана. Пощади.

– Ради тебя, Лиза, – усмехнулся Ламаррон. – За поцелуй.

– А морда не треснет, родственничек? – ехидно уточнила у нахала.

– Неа, – рассмеялся он, – в самый раз.

– Хорошо, когда вернемся в мою комнату, одарю тебя поцелуем, так и быть, – смилостивилась я, хотя, чего я жалею эту дуру недобитую?

Король Арганона громко, чтобы слышала вся громадная публика, собравшаяся поглазеть:

– Мы прощаем Ариане последние четыре удара. Можете отправлять ее в нижний гарем.