Алька. Кандидатский минимум

Тут я не врал – швах был полный у нас с мебелью. Нет, какая-то мебелишка была – был раскладной диван-книжка, какой-то полированный комод, на котором стояло несколько книжных полок, платяной шкаф, который смастерил мой дядя в подарок сестре – моей маме. У мамы в комнате было чуть получше, но тоже не бог весть как. В прихожей не было никакой мебели вообще – были прикреплены несколько настенных крючков, которые постоянно отрывались и падали на пол под грузом одежды. Когда эта история мне надоела, я взял двухсот пятидесятый стальной гвоздь и забил его на треть в стену. С этого момента гвоздь получил звание «гостевой», и всяк входящий вешал на этот гвоздь свою одежду, иногда там висело до десятка пальто и шуб. Правда, у нас главной причиной отсутствия более-менее приличной мебели было не нехватка каких-то знакомых в магазинах, торгующих оным товаром, а дефицит денег на её приобретение. Но нас как-то это не парило, ну, нет мебели, и что? Было на чём спать, был письменный столик, какой-никакой шкафчик – когда-нибудь купим. Впрочем, каких-либо знакомых, которые бы помогли достать мебель, у нас тоже не было, а просто так зайти в магазин и купить её было практически невозможно, за исключением удачного стечения обстоятельств или чего-то в этом роде.

Переночевав, я с утра метнулся на завод, завизировал требуемые бумаги, отправился на автовокзал, и во второй половине дня я уже был в Ереванском аэропорту.

Аэропорт был набит народом под завязку, но, что меня приятно удивило, в кассах не было очереди. Я, доставая на ходу паспорт и деньги, практически бегом домчался до окошечка, в котором виднелась кассирша, сунул ей всё это под нос и выпалил:

– На ближайший до Москвы.

Кассирша, не глядя на меня, сгребла всё, что я ей сунул под нос, и вернула:

– Нет билетов.

– А когда будут?

– Неизвестно.

– Как неизвестно?

– Так. Нам не докладывают, слушайте объявления.

Стоящая рядом с кассой блондинка, устало разглядывающая броуновское движение пассажиропотока в зале, взглянула на меня и пробормотала себе под нос:

– Детский сад.

Забрав паспорт и деньги, я нырнул в этот людоворот и, изучив обстановку, узнал, что билетов нет уже дня три или более; что тем не менее кто-то улетает; что, скорее всего, причиной отсутствия билетов являются сезонные работники-строители, попросту шабашники, которые двинулись по весне на Россию строить коровники и сараи; однако шабашников этих на регистрации не видно. Была ещё одна версия, похожая на правду, – за билет надо доплатить чирик, то есть червонец – десять рублей, но кассирши не берут, есть какие-то дельцы в зале, но как их вычислить, никто не знает.

Полной ясности не было ни у кого, равно как понимания, что делать. Народ кучковался вокруг одного-двух «буйных», становились, как правило, в кружок и бурно обсуждали, как, что делать, впрочем, толковых идей не было. Постояв в одной из таких куч, я понял, что начинать надо не здесь, и заявил:

– Народ, что мы тут ерундой занимаемся? Не имея информации, мы всё равно ничего не придумаем. Я пошёл узнать, что тут происходит на самом деле, кто со мной?

– А куда идти-то?

– Ясное дело куда – директору аэропорта.

Узнав на стойке регистрации, где находится кабинет директора, туда двинулись почти все участвовавшие в дискуссии. По дороге к нам присоединялись ещё, толпа собралась человек в шестьдесят. Пройдя мимо что-то кудахтавшей секретарши, ввалились в кабинет к директору, всего впихнулось человек двадцать пять – тридцать – больше не вмещал кабинет. Директор стоял, вытаращив глаза, не понимая, как ему реагировать на наше вторжение. Я, как затеявший эту бузу, спросил:

– Объясните, что тут у вас творится. Самолёты взлетают без задержек, а билетов в кассах нет третий день. Нет никакой информации, почему нет билетов. Что вообще происходит у вас в аэропорту?

Директор уже опамятовался и понял, что он может мне сказать, и, почему-то повернувшись ко мне боком, как стрелок-дуэлянт, ответил:

– А кто ты такой?

– Я клиент «Аэрофлота».

Фразу эту я произнёс, чётко артикулируя, как бы подчёркивая свой высокий статус как клиента социально значимой организации. Ответ мой привёл директора аэропорта в замешательство, очевидно, он впервые в своей жизни видел Клиента «Аэрофлота» и не понимал, как ему себя вести в данной ситуации. На всякий случай он задал уточняющий вопрос:

– Кто-кто?

– Клиент «Аэрофлота».

Тут директор решил использовать, надо полагать, единственный имеющийся у него метод общения с клиентами, старый и проверенный – начал хабалить:

– Кто ви такие, как посмель хадить мой кабинет?

Это он сделал, не подумав – атмосфера накалилась мгновенно, рёв тридцати разъяренных глоток перекрыл бы вой взлетающего Ту-154. Народ сзади стал напирать, кто-то хотел всё посмотреть в глаза директору лично, а кто-то предлагал пощупать его продувную рожу. Директор сбледнул с лица, перетрухнул, стал размахивать руками, что-то кричать, но его не было слышно. Когда наш первый ряд прижали практически вплотную к столу, я заорал:

– Тихо, мужики, давайте послушаем, что он говорит.