Алька. Кандидатский минимум

В сущности, практически сразу после моего выхода на работу в секцию ОД2 кафедры МТ 13 мне стало понятно, что опыт и навыки, полученные за годы работы конструктором, мало пригодятся на моей новой работе. Надо сказать, что слова Николая Ивановича – нашего заведующего секцией, сказанные мне при нашей первой встрече, о том, что в работе в секции больше пригодятся мои слесарные навыки, оказались провидческими – половину своего времени ближайшие полгода я занимался простейшими слесарными и близкими к ним работами. Но тогда я не заморачивался этими мыслями, мне было интересно попробовать себя в новом деле, и я начал всё практически с чистого листа. Конечно, я размышлял, принимая решение о переходе, сомневался в правильности такого поступка. Но, но приняв решение, не колебался и впоследствии ни разу не сомневался в его правильности.

Из желания немного прихвастнуть я подготовился к нашему первому разговору с Ильёй, для чего приволок журнал «Технология автомобилестроения» со своей единственной статьёй о транспортёрах, которые я клепал в НИИТавтопроме, и три авторских свидетельства, Илья взял, полистал, уважительно покивал, что-то спросил и вернул мне мои бумаги. Я понял, что совершил глупость. Зачем я всё это приволок, какую цель преследовал? Если похвастаться, то особенно нечем, три изобретения в соавторстве, и что? Статейка – вот уж невидаль, и как всё это поможет в той работе, которой мне только предстоит заниматься? Да никак. Да и никому не интересно, чем я занимался и как успевал на прежней работе, важно, как я буду работать по тем заданиям, которые мне предстоит выполнять.

Микроклимат в коллективах, имея в виду свою прежнюю работу и нынешнюю, был различен. В НИИТавтопроме ощущался некий флёр сплочённости, какой бывает в коллективах, выполняющих общую работу. Не скажу, что мы мчались на работу с горящими глазами, но что-то возникало в воздухе, особенно когда выходили по субботам на сверхурочку – гнали работу по КАМАЗу. На кафедре такого ощущения не было – у каждого профессора или зачастую доцента своя тема, своя небольшая группа, свои проблемы и победы.

Первое дело, которое мне поручил Илья, – просверлить в паре алюминиевых дисков уйму круглых дырочек, они были заготовками для штамповки-вытяжки – упрощенными моделями пористого тела. По изменению формы отверстий можно было примерно судить, какие изменения произойдут в отштампованной заготовке из пористо-сетчатого материала.

Работа была простецкая, но нудная. Своего сверлильного станка у нас в секции не было, работал я на шестёрке – на кафедре, которую заканчивал. Пока сверлил, пообщался со всеми своими прежними преподавателями. Каждый, кто знал меня, подошёл, поздоровался, поинтересовался, как я очутился здесь, и, узнав, что я теперь работаю на дружественной кафедре, одобрил мой приход в МВТУ, и, поглядев, чем я занимаюсь, похлопал меня по плечу, заявив:

– Да, все мы с этого, или примерно с этого, начинали. Да и сейчас постоянно приходится, так что не парься.

А я и не парился, воспринимал это вполне как вполне естественное занятие, ясно представлял, что лицу, причастному к научно-технической деятельности, своими руками придётся поработать изрядно. Я понимал, что это прошлый удел всех нынешних профессоров и доцентов, что всем им пришлось в своё время попыхтеть за станками или слесарными тисками.

После этого я занялся резкой металлической сетки и мытьём её в бензине – то ещё занятие.

Где-то числа пятнадцатого декабря Илья сообщил мне, что у них в группе ПСМ существует такая традиция – отмечать вместе все основные праздники: Новый год, Первомай и прочие, и если мне это интересно, то я могу присоединиться ко всем. Такса за участие в торжестве – взнос в размере десятки с пары. Есть ещё такой порядок – пара, принимающая гостей у себя, дома готовит основное блюдо, кому-то поручают закупку горячительных напитков, кто-то готовит и привозит с собой салат. Но поскольку главный координатор праздничных застолий – Саша Тележников – болен, то львиная доля хлопот приходится на плечи их семьи, а моё дело – если мне это нам интересно – внести чирик.

Я согласился сразу – ещё бы, такая возможность увидеть сразу всех членов группы, а главное – пообщаться в неформальной обстановке. Червонец обещал принести завтра. На следующий день я отдал Илье десятку, получил адрес его квартиры где-то на Ленинском проспекте и в ближайшую субботу часа в четыре дня мы тряслись с Милкой в автобусе, следовавшем от станции метро к дому Ильи. Протиснувшись в середину автобуса, мы наткнулись на Юрия Ивановича Синякова. Я бодро поздоровался:

– Здрасте, Юрий Иваныч. Это моя жена.

Милка скромно протянула ладошку «лодочкой».

– Люда.

Юрий Иванович приосанился.

– Юра.

Ехали мы молча, я не решался простецки заговорить с большим учёным, а Людок вообще не очень разговорчива с людьми малознакомыми, а уж с незнакомыми и вовсе. Кроме того, я рассказал ей, что едем на посиделки в компанию научных работников, а Юрия Иванович – это вообще большой учёный – светило в научном мире, и она слегка робела.