Алька. Кандидатский минимум

Когда мы слезли на остановке и двинулись в одном направлении, Юрий Иванович изрядно удивился и спросил:

– А вы что, тоже туда идёте?

– Да, Юрь Иваныч.

Юрий Иванович задумался и всю дорогу молчал, видно, вспоминал, кто я такой и откуда его знаю.

Народа собралось человек десять, из знакомых мне были только Илья Кременский и Ляпунов, был ещё, конечно, Юрий Иванович, но он поначалу явно сомневался, что мы с ним знакомы, впрочем, это быстро перестало его беспокоить. Из новых для меня лиц запомнились Генка Павлушкин и Сашка Баринов – весёлые, молодые, подтянутые, задорные. Нужные.

Посидели весело и выпили изрядно. Юрий Иванович основательно перебрал и матерился как сапожник. Людмила глядела во все глаза на нашу развесёлую компанию. Возвращались мы довольно поздно, народа в метро было немного, мы сидели на скамейке в вагоне, и Люда с изрядной долей сарказма произнесла:

– И это те самые учёные, про которых ты мне рассказывал?

– Да нормальные ребята, ну, расслабились немного, что страшного-то?

– Ну да. А самый нормальный – это руководитель ваш, Юрий Иванович, сразу видно – большой учёный.

Нет, ну, не понимают бабы нас – больших учёных.

В пятницу днём мы с Юркой Буяновым шустрили на Лефортовском рынке, взяли солений, квашеной капустки, чесночку, в магазине колбаски, каких-то консервов и, конечно, водочки – Новый год же на носу, надо отметить, опять же мне надо прописаться. Я, признаться, чуть не испортил народу праздник – увы, летели назад как два паровоза, я поскользнулся, а в руках у меня портфель с живительной влагой, но Юра был начеку и, несмотря на то что у него правая рука тоже была несвободна, подставил левую в том месте, где спина теряет своё благородное название, и как на лопате выпихнул меня со льда. Обошлось. Посидели хорошо.

В начале января я первый раз участвовал изготовлении пористо-сетчатого материала.

Технология его изготовления была такова. Бралась металлическая сетка различных типов плетения из нержавеющей стали аустенитного класса: тщательно промывалась с целью очистки её от загрязнений, могущих препятствовать послойной сварке слоёв; нарезалась, как правило, прямоугольными фрагментами, которые складывали в стопку. С двух сторон стопку обкладывали пластинами нержавеющей стали, плохо сваривающейся со сталью аустенитной и обычной малоуглеродистой конструкционной. Стопку помещали между двумя листами малоуглеродистой стали большего размера, которые сваривали по периметру в закрытый пакет на машине контактной шовной сварки. В одном из листов пакета заранее устанавливался штуцер с двумя уплотняющими прокладками из вакуумной резины. Затем проваривали шов между штуцером и стопкой сеток, откачивая воздух из пакета вакуумным насосом; после чего отрезали на гильотинных ножницах части пакета со штуцером; осуществляли горячую прокатку пакета; далее разрезали пакет и извлекали лист пористо-сетчатого материала.

Именно для этих целей и стояли у нас в секции машина контактной шовной сварки и вакуумный насос, и именно с целью поработать на них пришёл к нам в январе один из участников нашей пористой братии – Виктор Макарочкин. Зашел в секцию, поговорил с Ильёй, рассказал, что ему нужно десяток образцов заварить в пакеты. Илье тоже нужен был пяток образцов, а мне надо было поработать на оборудовании и разобраться, как это всё происходит. Так всё у нас и сладилось.

На следующий вечер (днём такие работы мы проводить не могли – мешали учебному процессу) Макар, так мы называли Виктора заглазно, пришёл к нам в секцию, мы на пару заварили все образцы, какие планировали. Работа эта оказалась несложной и особых навыков не требовала, катать пакеты договорились на кафедре прокатки на следующий день.

Утром следующего дня я сходил на кафедру сварки – там у меня приятель работал учебным мастером, мы с ним вместе учились на рабфаке, поступали вместе в институт – он провалился, наверно, возраст помешал – ему уже тогда было под сорок, взял на время с его помощью тележку, загрузил на неё пакеты, приволок их к гильотинным ножницам, отрезал части со штуцерами и привёз назад в секцию.

Макар пришёл вечером – катать заготовки для любых целей, кроме учебных, также можно было только по вечерам, по тем же причинам, что и у нас. Приволокли вдвоём наши заготовки-пакеты на кафедру прокатки, сели ждать – печь не разогрелась до нужных 1 250ºС. Потрепались, потом, когда подошла печь, Макар – по виду он был постарше меня лет на пять – настроил стан на нужный размер, заложил кузнечными клещами в неё пакет, сверху на пакет положил найденный рядом лист нержавейки. Я поинтересовался:

– А зачем сверху лист нержавейки?

– Тэны нагревательные сверху – пакет сверху быстро разогревается и сильно окисляется от лучевого нагрева, на поверхности окалинка образуется, она потом при прокатке впечатывается в пакет, и на листе ПСМ тоже её следы, сглаженные, но бывают. А нержавеечкой прикрыли – и на пакете окалины не будет.

Подождав десять минут, открыли заслонку и увидели на поде печи блестящее зеркало расплавленного металла.