Алька. Кандидатский минимум

Во дворе стоял ПАЗик, забитый почти под завязку. Я сел на свободное место, минут через пять вошло ещё двое, и мы тронулись. Меня надули, никто по домам нас развозить не собирался – автобус двигался в направлении области. Миновав МКАД, мы доехали до бетонки, свернули и потащились по малому бетонному кольцу. Дорога эта в те годы была и днём мало загружена, а ночью не было ни души. Из обрывков разговоров соседей я понял: нас везут на сборы. Предположение это меня удивило – какой толк от меня на сборах? Я ведь не служил, не был, не имею, не знаю, не проходил, не участвовал, и вообще, одни не.

По приезде в часть нам сообщили, что все мы призваны на сборы, которые будут проходить в войсковой части ПВО МВО, какой не помню, переодели, выдали всё, что нужно бойцу: сапоги, портянки, армейские портки, гимнастёрки, шинели и пилотки. Служившие, все, с кем я попал на сборы, прошли срочную армейскую службу, просветили, что вся форменка неношеная, но старого образца, показали мне, как правильно наматывать портянки. Было нас человек двадцать, один парень был мне знаком – он жил в восемьдесят девятом доме у нас на проспекте Мира, где я провёл большую часть времени моей юности, где мы тусили с пацанами, где жила девушка, ставшая моей женой, где жили тесть с тёщей. Изредка он проводил с нами время – был весьма силён, занимался штангой, не помню, как его звали.

Видно, не зная, что с нами делать до прибытия начальства, решили где-то нас уложить поспать до утра, рассовывали, куда только можно, в итоге последнюю пятёрку, в число которых попал и я, уложили спать на пол в генераторной подстанции. Старшина уверял, что это самое лучшее место – полы чистые и тёплые, а что ещё нужно бойцу для отдыха? Тут он не соврал – полы были идеально чисты, горел постоянно свет, но это мелочи. Немного напрягали два безостановочно работающих дизель-генератора, которые грохотали в полуметре от наших голов, но что ж тут поделаешь, если родине нужны наши крепкие руки?

С утра нас повели кормить в солдатскую столовую. Шли мимо срочников, которые делали, наверно, зарядку на плацу. Видок у нас был диковатый, шли мы толпой, небритые, я так вообще с бородой, одеты как-то не по форме.

После завтрака повели устраиваться – подыскали нам пустующую казарму. Двое парней по собственной инициативе взялись помыть полы, остальные таскали со склада кровати, стелили – устроились нормально. Потом повели нас на экскурсию по части. Завели на пункт, с которого, как я понял, следили за воздушным пространством над какой-то частью Подмосковья. Гляделось красиво, как в кино – особенно мне понравилась прозрачная стенка, не знаю из стекла или пластмассы, на которой что-то рисовали. Шли мы в этот пункт по длинной траншее с двускатной крышей, прикрытой дёрном. Когда возвращались, наш старшина-экскурсовод скомандовал нам, чтобы мы встали вдоль стенки спиной к ней. Штангист, с которым мы закорешились, сказал:

– Пилотку сними.

– Чего?

– Пилотку снимай.

Не понимая зачем, я сдёрнул пилотку и посмотрел в ту же сторону, куда глядел штангист. По проходу в сопровождении изрядной свиты шёл невысокий пузатый мужичок в кителе, и пилотку я смахнул с башки, когда он был метрах в пяти. Я вытаращился на него – мужик оказался генералом. Генерал не удивился ничему: ни моим странным действиям, ни диковатому виду, без интереса проследовал мимо. Я спросил:

– А зачем пилотку-то надо было снимать?

– Чтобы честь не отдавать.

Штангист был прав – честь генералу отдать, конечно, мне было не западло, но я не знал, как это делать. В кино, конечно, видел, а как в жизни это исполнить, не представлял.

После экскурсии нас отвели пообедать, а потом велели идти в казарму, сидеть, не высовываясь, и не болтаться по части.

В казарме сразу возникла дискуссия: где достать водки, кто готов бежать за ней, и кто участвует в забеге. Оказалось, что среди нас есть пара ребят, которые уже были на сборах и именно в этой части, они знали все ходы и выходы, но желающих в тот вечер участвовать в забеге в достаточном количестве не нашлось. Сидели в казарме, разговаривали, выяснилось, что среди нас были мужики, которые рассматривали сборы как отдых от семьи и работы, возможность расслабиться в чисто мужской компании.

Утром дверь в казарму приоткрылась, и кто-то прокричал:

– Ребятки! Вставайте.