Алька. Кандидатский минимум

Жить у Васьки было некомфортно – он пил как сапожник, пьяный гонял жену, которая пила наравне с ним. Как-то Павлов сказал председателю:

– Что-ты нас поселил к Жогиным, ни поспать толком, ни отдохнуть, в деревне же есть пустующие хаты.

– А я в воспитательных целях, думаю, пусть на нормальных парней посмотрит, может, сам нормальным станет. Песталоцци, мать его.

Строили мы молокозавод – одноэтажное кирпичное строение площадью порядка ста квадратных метров с высотой стен около трёх с половиной – четырёх метров. Выкопав по периметру сплошную канаву глубиной чуть более полутора метров, приступили к бетонированию фундамента, и темп работы упал – месить бетон вручную в двадцатом веке – беспонтовое занятие. Коля Зрелов, зараза, кинул нас с бетономешалкой, однако Шура Иванов и Игорь Дубакин нашли на колхозной свалке металлолома обломки бетономешалки, электродвигатель, редуктор, колёса от тарантаса восемнадцатого века, муфту – не помню, от чего или к чему, наверно, к женской шубе, и из всего этого с помощью зубила, кувалды, сварочного препарата, в смысле аппарата, и пары широко известных обсценных выражений соорудили вполне себе работающую бетономешалку. Устным распоряжением бригадира Вовки Павлова был организован РБУ14, начальником участка был назначен заместитель декана факультета АМ Александр Тележников, в служебные обязанности которого входили постоянная загрузка барабана бетономешалки цементом, песком и водой, выгрузка готового бетона в корыто и разноска его по объекту – всегда умел паразит устроиться на должности потеплее.

Нам с Игорем Дубакиным, после того как он закончил свои труды по восстановлению бетономешалки, бригадир доверил самую творческую работу – грузить навалом, то есть вручную лопатами, цемент в самосвалы на цементном дворе. После первой лопаты половина этого цемента зависала в воздухе, не давая возможности ни видеть, ни дышать. Цемент – это такая, сволочь, летучая субстанция, забивающая глаза, уши, нос, бронхи и лёгкие – никаких респираторов у нас, естественно, не было, из собственных маек делали маски, чтобы хоть как-то пытаться дышать в этом аду. Помогало мало, по окончании работы по полчаса откашливали, отхаркивали сгустки бетона из лёгких. Вечером, после загрузки последней машины цемента водитель заехал в Старицу отметить какие-то документы, дав нам время пообедать где-то около часа – нам хватило. Пообедали и выпили на славу – да после работы в таких условиях нам фронтовые были положены, вот мы их сами себе и выдали. Прибыв на место дислокации нашего отряда, мы выпали из кабины грузовика как двое тяжелораненых бойцов из башни танка. Павлов был в ярости и заявил:

– Больше Дубакин и Рейн вместе не будут работать никогда.

Мы грузили вместе этот грёбаный цемент ещё три дня, затем нас занарядили на четыре дня грузить кирпич на железнодорожной станции.

Никто, кроме нас!

Кирпич был свален на железнодорожные откосы подъездных путей какой-то сортировочной станции рядом со Старицей. ЗИЛ-130, чтобы забрать кирпич, должен был подойти задним ходом, двигаясь по железнодорожным шпалам, грузоподъёмность его – четыре-шесть тонн. Грузили навалом – больше четырёх тонн не влезало, да и водилы не давали перегружать. Один кирпичик весит пару кило, мы с Игорем забрасывали их поштучно в кузов, доставая из кучи, сваленной в канавы, идущие вдоль железнодорожной колеи, по тысяче на нос – такой фитнес. По паре машин в день, а если везло, по три.

Когда творческие работы кончились, Вован показал мне, как гнать кирпичную кладку, и доверил вести внутреннюю стенку – на наружной он работал сам с Азиком.

Азамат вставал утром за час до подъёма и бегал минут сорок, потом к нему присоединился Володька, затем Санька. Я раздумывал, и так нагрузка – кости трещат, но было интересно испытать себя, и вслед за Санькой включился. Оказалось, что это даже помогало переносить нагрузки. Игорь не бегал и как честный человек предупреждал меня: Алик, это болото, затянет – нет бы мне дураку послушать, так нет помчался. Куда? Зачем?

Жену Васьки, хозяина избы, в которой мы жили, звали Вероника. Идём с работы, Вероника Жогина, пьяная, стоит, курит «Беломор». Спрашиваем:

– Вер, зачем куришь-то?

Верка гордо, с вызовом:

– А я и беременная была – курила.

– А чего в дом не идёшь?

– С Васькой подрались, он меня поленом по жопе.

– Это плохо.

– Да я ему тоже наваляла, если б не полено, ещё неизвестно, кто кому.

– Ну, тогда другое дело.