Алька. Кандидатский минимум

– А фамилие моё – Жохов, Мохов и Горохов; Салов, Жаров, Жиров, Паров; Слабодрищенков и Тугосралов.

– Так на фронте меня поперву в кавалерийскую часть назначили – командир показыват, как шашкой рубиться – махнул шашкой и у коня своего кисточки на ушах подрубил, а я махнул два – пол-уха кобыле своей отхерачил. Он на стременах встал, шашкой вжик сбоку так, я тоже вжик – и полтора кило мяса у своей кобылы отрубил. Сняли меня с конницы, в пехоту поставили.

Завтракал я чаем и хлебом с колбасой, на обед гречневая каша с той же колбасой, на ужин как придётся.

В понедельник прибыли пацаны, все, кроме Сашки Тележникова – он был на практике со студентами и должен был приехать на следующей неделе. Павлов первым делом пошёл смотреть, что сделано, чтобы определиться с первоочередными задачами. Посмотрев на аккуратно сложенный фундамент, деловито поинтересовался:

– Нанимал кого-то, сколько заплатил?

– Да нет, обошёлся собственными силами.

Володька покрутил головой, искоса глянул на меня и, ничего не сказав, пошёл размещаться в избе. Я понял – не поверил, решил, что я нанял кого-то задёшево и поэтому просто пальцы гну. Ну а я и никого особенно не собирался убеждать – главное, дело сделано. Парни, поскольку не видели, что было на объекте неделю назад, вообще не заинтересовались, чем я неделю занимался – есть бугор, пусть он и разбирается, раз нет вопросов, значит, всё в порядке.

Когда подошло обеденное время, вернулись в избу и поняли, что жрать нечего, – поваром во всех наших поездках на заработки как правило был Сашка Тележников, но он, увы, должен был появиться через неделю. Отправляясь на шабашку, я взял с запасом краковской колбасы, каждый сделал себе по бутерброду и трескал его, глядя зверскими глазами на товарищей. Думаю, надо хоть чайку согреть. Подошёл к столу, взял чайник и услышал голос Павлова:

– Вот кто будет поваром до приезда Саньки.

– Охренел, что ли? Я готовить не умею совсем.

– А все не умеют.

– Но почему я-то?

– Ты первый подошёл к столу, – сказал Вова значительным голосом.

– Да я чайку только вскипятить.

– Конечно, но ты первый понял, что надо хотя бы чайку согреть. Давай, берись, сгоноши чего-нибудь на ужин, а мы пойдём трудиться.

Я растерянно озирался по сторонам, а эти подлецы глядели на меня исподлобья хитрыми нахально-весёлыми глазами. Готовить что-то серьёзное мне не приходилось, мог сварить гречневую кашу – знал пропорции воды и крупы, сварить или пожарить пельмени или сосиски, пожарить яичницу или картошку, на этом мои навыки в приготовлении пищи заканчивались.

Попив чайку, все отправились заниматься погрузкой-разгрузкой, а я пошёл договариваться с председателем, как нам получить мясо. Председателя не было, но в конторе мне без всяких проволочек выдали квиток на его получение. В телятнике крупная молодуха выдала топор, указав на стоящего у ограды из толстых жердин телёнка.

– Забьёшь – разруби на части, топор принесёшь мне, освежуем сами.

Я подошёл к телёнку – он поглядел на меня грустными карими глазами, и я понял, что эта задача мне не под силу. Вернул топор.

– Вы знаете, не могу.

– Ох уж, москвичи. Ну, ждите, если скотник придёт – с утра ждём, болтается где-то.

Вернувшись, я стал помогать разгружать щиты. Павлов, увидев меня, спросил:

– А что с мясом?

– Забить телёнка некому – я не могу. А бабам в телятнике не до нас.

Услышав наш разговор, Сашка Буряк удивился:

– Ты чего, телёнка зарубить не можешь?

– Не могу.

– Да это минутное дело.

– Сделай.

Бурикело, сбросив рукавицы, решительно направился в сторону телятника. Появился минут через двадцать, какой-то притихший, ничего не говоря, натянул перчатки и стал таскать доски.

– Ну чего, когда за мясом идти?

– Бабы сказали – часа через полтора.

– Забил?

Саня остановился, посмотрел на меня такими же грустными карими глазами, какими глядел на меня телёнок.

– Не смог.

– Чего? Минутное дело ж.

– Он такими глазами на меня посмотрел, что у меня рука не поднялась.

Сварив парням кашу на ужин, я пошёл за мясом. Мне предложили полтуши, я взял, отказавшись от ливера, – не представлял, что с ним делать. Придя домой, срезал до полуночи мясо с костей – набил им ведро с верхом, накрыл тряпкой, в которую мне завернули его в телятнике с наказом прополоскать и вернуть, и сунул на ночь в печь, которую закрыл заслонкой – это было самое прохладное и малодоступное место в доме, помыл посуду и лег спать.

Утром, накормив пацанов гречневой кашей с колбасой и чаем, пошёл по деревне поговорить с бабками, что мне делать с мясом, чтобы оно не протухло. Дело оказалось непростым – все как вымерли, видно, разбрелись по огородам, но одну сыскал, подошёл.

– Здравствуйте.

– Здравствуй, милок.

– Вы знаете, мы вчера мясо получили в телятнике.

– А как же, знаю. Рубить у вас никто не могёт.

– Ну да, мяса много, а как сохранить, не знаем, не подскажете?