Алька. Кандидатский минимум

– Ты стоишь или сидишь?

– Стою.

– Лучше сядь.

– Ну, если только Лидии Михайловне на колени. Что там у вас?

– Ну, как хочешь. Трубы канализационные на объекте все попёрли, вместо них – брёвна в гудроне.

В трубке зависла тишина минуть на пять, потом Николай каким-то осиплым голосом сказал:

– Вечером буду.

– Прихвати Вовчика, он кого-то встречает с семичасовой электрички.

Ничего не отвечая, Коля повесил трубку.

Вечером прибыли Зрелов, Павлов с женщиной лет тридцати двух – тридцати пяти с сыном лет десяти – это была коллега Павлова, которой захотелось отдохнуть с сыном летом в деревне. Павлов пошёл по деревне искать им пристанище и нашёл очень опрятную хозяйку, одинокую, проживающую на другом краю деревни, которая с удовольствием предоставила им комнату за сущие копейки.

Мы всей бригадой вместе со Зреловым изучали положение дел в телятнике, его вердикт был однозначным и категоричным:

– Полы вскрывать, брёвна извлекать, монтировать канализацию заново, трубы привезу послезавтра.

– Это ж сколько лишней работы? Переделывать – это не сначала строить, как с оплатой детского труда?

– Всё будет учтено: и демонтаж, и монтаж.

– Хозяин, а как с надбавкой за секретность?

– Я смотрю, что вы совсем наглость потеряли.

– Ты, главное, нас не обидь, хозяин. Не для себя стараемся – для детишек малых, и не только своих, но и твоих тоже.

– Вас обидишь, проглотов – кто вас обидит, два дня не проживёт. Договоримся.

Подошёл Володька, и бугры ушли торговаться, а мы начали крушить полы. В этом помогла, кстати, тонюсенькая армянская стяжка. Вернувшийся Зрелов покрутил головой и с досадой прорычал:

– Бляха-муха, полы целиком заново придётся заливать.

– Вестимо, уж это как заведено, а ты видел, вообще-то, фундамент-то, как мы поняли, построен по технологии «армян-замес».

– Видел я ваш шурфик. Строение зиму перезимовало без проблем – место высокое, сухое, думаю, стоять будет. Канализацию только подальше отведём, чтобы не подтапливала.

Вечером нас ждал приятный сюрприз. Надя – так звали Вовкину знакомую – накрыла стол по случаю начала её отдыха. Были какие-то московские вкусности, бутылка шампанского. Вовка взял в Старице бутылку водки – хорошо посидели, выпили немного, без озверизма – завтра ж на работу.

На удивление работа шла очень споро, перемена места, что ли, повлияла, но пахали как черти, не уставая. Ещё выручала Надя: иногда, видно, от скуки, готовила что-нибудь для нас – взяла и сварила к обеду нам щи из свежей капусты, просто супер.

А вот прибывший Санька обломал нам трудовой настрой, не со зла, так получилось – привёз трёхлитровую банку семидесятиградусной чачи, которую ему отец подогнал из Грузии, под вяленое мясо домашнего приготовления, зелень-мелень эта чача как-то незаметно в нас зашла, но утром просто беда. Она, обосновавшись в нас, не позволяла нам трудиться. А кто мы такие, чтобы с ней спорить? От завтрака все отказались дружно, а на объекте все прятались от Павлова, которому было не легче, ранг его толкал заставлять нас трудиться, но увы. Пока он вытаскивал одного из-под куста, вручал ему лопату и направлял к телятнику, остальные, опасливо оглядываясь, расползались как тараканы, на которых упал луч света, только очень медленно.

В два часа, поняв тщетность своих потуг, бригадир махнул рукой и сказал:

– Шабаш, на сегодня всё.

Поразмышляв сообща, чем заняться, решили пойти в лес, погулять, походить, может быть, поискать грибы. Лес меня поразил – двести километров от Москвы, а по ощущениям – что ты на краю земли, трава высотою в человеческий рост, где-то метр восемьдесят, бобылки выше головы, деревья в обхват и больше.

Прогуляли два часа, и, придя домой, все поголовно завалились спать – есть не хотелось. Встали рано утром, позавтракали яичницей – бабуля выручала – и пошли мантулить. Надюшкин пацанёнок весь день крутился среди нас – интересно с мужиками.

Сашка Тележников взял привычку после обеда – у нас это традиционный час отдыха – ходить в деревенскую библиотеку, брать там газеты, читать, а потом приносить обратно. Рассказывал, что местной библиотекарше это страшно не нравилось – приходящие газеты, а они по требованию райкома КПСС выписывали все центральные издания, она, не читая, аккуратно подшивала, поскольку инструкторы райкома регулярно проверяли, как выполняются их требования по подписке. Подшитые газетки у неё чистенькие, ровненькие – на загляденье, а тут приходит какой-то плотник, берёт газету, потом, конечно, приносит назад, но она уже не такая, как нужно, – слегка помятая. При появлении Сашки она всегда ворчала: «О, опять плотник пришёл – газеты он читает, с ума сойти. Простой плотник – любитель чтения газет».