Алька. Кандидатский минимум

Лёня, поднявшись со стула, начал витиевато благодарить хозяйку кабинета, но пошёл какими-то галсами и в итоге стал говорить скабрезности. Я похолодел, ну, думаю, сейчас она метнёт ему в голову календарик, и мы поедем в общагу. Но администратору, видно, было не впервой накидывать уздечку на таких жеребцов, она внимательно посмотрела Лёне в глаза и металлическим голосом сказала:

– Вы очень красивый человек, но поверьте, я тоже была очень красивой женщиной, так что пёрышки свои, какие остались красивые, складываем – и вместе с товарищем на заселение. И помните. Студентки в номере могут находиться только до одиннадцати вечера.

Лёня как-то моментально сдулся, мы двинулись на рецепцию к Оле.

Заселились мы в чудесном просторном номере с ванной, отдельным санузлом, с журнальным столиком, большим гардеробом и прочими полезными штуками, пользу которых ощущаешь, когда живёшь долго.

Утром следующего дня мы стояли в буфете третьего этажа – решили позавтракать. Услышав за спиной:

– Здравствуйте, – я обернулся, передо мной стоял Шилов Вадим Владимирович. Поздоровались, завязался какой-то утренний «буфетный» разговор ни о чём. Шилов поинтересовался:

– Так мы соседи?

Мы назвали наш номер.

– А, второй этаж, у нас там главреж живёт, там номера покруче, бронированные от горкома и прочие.

– Да нет, обычный номер.

– Ну, для вас – конечно. Как проверка идёт, чем сегодня планируете заниматься?

Но тут подошла наша очередь в буфет.

– Будет время – заходите к нам в гости вечерком.

– Хорошо.

Днём мы торчали на заводе, по утрам вместо завтрака Лёня таскал меня в пивную с кодовым названием «Золотое сияние». Название это пивной присвоил Лёня – у продавщицы пивной все передние зубы на верхней и нижней челюстях были золотые, когда она улыбалась, казалось, что включается стоваттная лампа. В этой пивной мы познакомились с колоритным персонажем – москвичом, сидевшим на «химии» в Липецке, так в советское время называли осужденных, отбывающих срок на стройках народного хозяйства, коренастым крепким мужичком по имени Борис. По окончании срока он остался жить в Липецке, работал на железнодорожной станции составителем поездов.

Как-то вечером через пару дней постучали в нашу дверь.

– Войдите.

В комнату, немного смущаясь, вошёл Шилов и вслед за ним женщина лет сорока. Вадим Владимирович представил нам свою жену, имени её, увы, не запомнил. Она была его постоянной спутницей во время визитов к нам или совместных прогулок, была неразговорчива в отличие от мужа.

Пригласили их к столу, у нас ведь в шкафу на бечёвочке весела ветчинка – быстренько покромсали, была какая-то зелень. Лёня достал откуда-то из запасов бутылку «Столичной», выпили, разговорились, Шилов спросил:

– А долго вы ещё пробудете в Липецке?

– До конца месяца, у нас же студенты на практике на Липецком тракторном.

– Как? Вы же говорили, что вы с проверкой из Министерства культуры в Липецкий драмтеатр приехали.

– Всё так, но это не главная наша задача. Попросили в Министерстве – мы исполнили, а основная – это студенческая практика на заводе.

– А откуда студенты?

– Наши, из МВТУ.

– А что такое МВТУ?

– Московское высшее театральное училище.

– Никогда не слышал о таком, – с сомнением произнёс Шилов. Лёня пошёл к гардеробу, достал из пиджака пропуск и предъявил его. Вадим Владимирович, с любопытством изучив его, спросил:

– А что студенты театрального вуза делают на тракторном заводе?

– Работают на рабочих позициях, кто где: в литейке, в механообработке, на сборке.

Вадим Владимирович крайне удивился:

– Зачем?

– А вы представляете, как они будут играть рабочих, какое будет проникновение в образ?

Шилов задумался.

– Да, интересный метод. А как с остальными профессиями?

– По возможности.

Выпив водочки, перешли на более приземлённые темы – зарплаты, быт. Мы узнали все театральные сплетни, кто с кем спит, кто не спит, кто как играет и прочее. На прощанье Вадим, так он просил его называть, заявил:

– В кассе на ваши имена будут до конца гастролей контрамарки.

Не обманул – на следующий день мы уже сидели в театре и аплодировали, ходили мы туда почти через день. Во время третьего похода Лёня обратил моё внимание, что на билете напечатано «Режиссёрская премьера», и по окончании мы стали горланить:

– Режиссёра, режиссёра.

На сцену вышел Семён Эммануилович Лерман, раскланялся.

У Леонида Константиновича в Липецке был родственник – дядя, который работал директором бани, поэтому один раз в неделю мы ходили туда отмокать, париться, расслабляться. Причём ходили в те дни, когда в бане был санитарный день – предполагалось, что баня не работает, а подвергается санобработке, но на самом деле это был день для блатных – какие-то городские руководители среднего звена, нужники – нужные люди и просто близкие. Народа было немного, мы пригласили в баню Шилова. Вадим попросил:

– А можно я с собой Лермана приглашу? Он большой любитель бани.

– Да, конечно.