Алька. Второе пришествие

– Что ты ходишь к ним на эти посиделки? Что там интересного находишь? О чём тебе говорить с ними?

– Находятся темы.

– Ну какие у тебя могут быть общие темы, например, с Радиком Мкртчаном?

– Ого, вы даже состав участников знаете. А с Радиком Людвиговичем у нас одна общая темка есть.

– Это какая же?

– Грузовик ищем большой, с тентом.

– На кой хрен он вам понадобился?

– Известно, на кой, на праздники подгоним к институту, все кульманы погрузим, бюст Ленина из парткома, сейф из кабинета директора. Доски от кульманов в столярную мастерскую уже договорились, пантографы и стойки на металлолом, бюст на дачу – тёща давно просит пугало сделать, а сейф вскроем, там, поди, Властимир заначку прячет от жены, вот и погуляем.

– Шуткуешь. Шуткуй, шуткуй.

Тем временем директору пришла блажь провести выборы самого себя в директора. Оно, конечно, не только его была инициатива, в феврале ЦК КПСС, Совмин СССР и профсоюзники, в смысле ВЦСПС, сообразили на троих, им-то было где взять, и, видать, после длительного запоя, издали постановление «О порядке избрания советов трудовых коллективов и проведения выборов руководителей предприятий».

Идея эта, на мой взгляд, абсолютно идиотская, идиотская прежде всего потому, что существовала и здравствовала компартия СССР, которая рулила всем подряд, так что о какой-то выборности можно было только помечтать.

Потом, я не понимаю смысла в выборах руководителей на производстве. По каким критериям слесарь или токарь будут выбирать руководителя? Эффективные руководители, за редким исключением, люди жёсткие, режут по живому. Такие вряд ли будут популярны, народ любит видеть в руководителях доброхотов, но они редко бывают эффективными руководителями.

Тем не менее идею выборности стали внедрять, шло это весьма неспешно, и вполне мог наш институтский лидер и отсидеться в кустах, но ему отчего-то приспичило.

Мы в своей тусовке завотдельской эту тему обсуждали, так, трепались легковесно, и как-то Арнольд сказал:

– Мужики, а давайте Алика двинем в директора. А чего? Глядите, из наших трёх отделов все проголосуют, мы поработаем с остальными отделами, да я гарантирую, что процентов шестьдесят-семьдесят за него проголосует.

Поскольку все были изрядно на взводе, кто-то поддержал эту идею, кто-то стал ржать, представляя, как закрутится директорат от такой новости. Я, пытаясь перекричать этот гвалт, заорал:

– Мужики, остыньте, да завтра директор всё будет знать, он мне всю жизнь отравит. Оставьте эти шутки, давайте о чём-то ещё поговорим.

Тут подключился Орлов:

– А какие шутки, возьмём и изберём.

– Да я не член партии, а директор – это номенклатура министерства, партком министерский не пропустит, о чём вы говорите.

Народ ржал:

– Гляди, гляди – не хочу, не пойду, не буду. А сам уже все варианты просчитал, партком министерства, номенклатура. Надо за него голосовать, а то он точно своими путями проберётся, а потом припомнит тем, кто был против.

Утром меня вызвал Шалыгин:

– Алек Владимирович, завтра утром в командировку поедете вместе со мной.

– А что за срочность? Куда едем, и надолго?

– На Лабинский завод штампов, как раз по твоему профилю, на полдня. Переговоры будем проводить с директором, остальное в поезде расскажу, сейчас некогда. Билеты уже у меня, встречаемся завтра на Казанском в восемь утра, давай, до завтра.

Утром следующего дня мы встретились на перроне Казанского вокзала, купе СВ, бутылка коньяка, выпили немного, как оказалось, в Лабинске предстоял серьёзный разговор.

– Юрий Иванович. А что за спешка?

– Тут такое дело, хотим на базе нашего института создать НПО (научно-производственное объединение), а для этого нужен завод. Сейчас проводим переговоры с директорами различных заводов, а Лабинский завод в числе приоритетных рассматриваем. Завод штампы производит, оснастку – это же самое нужное для нас производство. Тебе вообще по профилю, может быть, найдёшь чего добавить в разговоре.

– Вы б мне хотя бы за денёк сказали, я бы подготовился, но попробую вякнуть что-нибудь.

Когда допили коньяк, Шалыгин приступил к основной теме разговора, из-за которой, судя по всему, он и потащил меня с собой в Лабинск.

– Ну ты как к идее выборов относишься в институте, поддерживаешь?

– Юрий Иваныч, это ж постановление ЦК, Совмина и ВЦСПС, так что как я могу относиться иначе, как поддерживать и одобрять? Я как услышал, что у нас тоже выборы будут, заплакал, ей-богу, не вру. Так рыдал, что целым отделом еле меня отходили, вот и до сих пор слеза норовит скатиться. Мы, беспартейные, может, не всё понимаем, но сердцем всю правоту чуем, оттого и слезливые.

– Давай без цирка, значит, думаешь, что правильно мы это задумали? А вот что ты думаешь по процедуре голосования.

– А чего там думать? Бюллетень, урна, и на выход. Это-то у нас вроде обкатанная процедура.

– А мы вот обсуждаем – может быть, сделаем голосование открытым? Ты знаешь, по мне это закрытое голосование – что-то вроде анонимки.