Алькар. Воскресшие тени

— Это Цветок Памяти, — сказал Нарц, — считается, что он хранит частицу всех ушедших из этого мира.

Соня изумленно смотрела на цветок. Эти белоснежный бутон, листочки, стебли, переливающиеся жемчугом, она уже где-то видела. Точно, во сне. Подойдя к цветку поближе, она протянула к его стеблям руки. По пальцам потекла прозрачная вода, и никакие грязные капли, сыпавшиеся сверху, не могли испортить ее чистоты. Внутренняя чистота, оберегаемая безграничной любовью людей, помнивших о своих близких, была неподвластна темных силам.

Набрав в ладони воды, Соня коснулась своего лица. Ей вдруг стало так легко и хорошо, словно тяжёлые оковы, сдавливающие сердце, раскололись, превратившись в пыль.

— Спасибо, что привёл меня сюда, Нарц.

— Честно говоря, я это не планировал. Ты сама услышала мелодию Цветка Памяти.

Соня непонимающе потрясла головой.

— Погоди, а ты разве ее не слышишь?

— Нет, ее вообще мало кто слышит. Я читал, что Цветок Памяти сам решает, кто услышит его, а кто нет. Видимо, ты ему приглянулась…

Соня улыбнулась.

— Дотронься до него, это что-то невероятное, — посоветовала она, находясь до сих пор под впечатлением.

Нарц с неким скептицизмом, протянул руки к стекающим каплям воды.

— Ну как?

— Ничего, — ответил он с долей разочарования. — Видимо, Цветок Памяти предпочитает особенных, таких как ты. И под словом особенная, я имею ввиду не только, что ты из рода Лиловых…

Соня почувствовала, как ее щеки заливаются краской и посильнее надвинула капюшон, спрятавшись в нем как в домике.

— Кажется, мне пора, — заторопилась она, выискивая глазами дорожку, по которой они сюда пришли.

— Ты куда — то опаздываешь? Снова встречаетесь с Максом в кафе? — голос Нарца стал слегка раздражённым.

— Нет, другое, — отмахнулась Соня, — нам столько всего задали… Ты же понимаешь, пока я во все вникну. Ну, пока.

17

Все время пока она шла домой, слова Нарца продолжали крутиться в голове. Какая ему разница, что они с Максом часто проводят время в кафе? И неужели он и впрямь, считает ее особенной? Скорее всего, он хотел сказать, что она странная, но из вежливости выразился иначе. Но больше всего ее волновал другой вопрос: почему ей так это все важно? Почему она сбежала от него, как от чумы? Почему она вспоминает его слова, лицо, эти зеленные глаза… Может быть, Цветок Памяти так повлиял на нее? Скорее всего. Ведь Нарц, впрочем, как и Макс просто друг, никто более.

За размышлениями, Соня и не заметила, как добралась до дома. Долгогорящие поленья полностью оправдывали своё название, больше суток потрескивая зеленоватым пламенем в камине. Благодаря им, холод ещё не овладел домом, распространившись лишь на второй этаж, в царство безжизненных спален. Она до сих пор продолжала обитать на первом этаже, преимущественно на мягком диване в гостиной. Кухня- столовая, просторная ванная, размером с ее комнату в квартире на Земле и полюбившейся дедушкин кабинет тоже не оставались без внимания. Соня могла часами сидеть на стуле с мягкими подлокотниками, смотреть на семейные фотографии и вдыхать запах книг.

На днях в одном из томов, она обнаружила две фотографии. На первой были она и Лара, две маленькие девочки крепко держались за руки, словно боясь, что их может кто-то разлучить. Тогда они были очень близки. Как же так получилось, что со временем между сестрами образовалась трещина, увеличивающаяся с каждым годом?

Со второй черно-белой, чуть выцветшей и потрепанной по краям фотографии широко улыбался мальчик. Его серые миндалевидные глаза, знакомые до боли в груди, казалось, ничуть не изменились. Такие же глаза были и у неё.

Умостившись на дедушкин стул, Соня попыталась сделать домашнее задание по живознанию, стараясь прочитать хоть что-то про русалок, но пока это у неё плохо получалось. Хорошо, что ей помогал господин Риккардо на дополнительных занятиях, иначе она бы так и не разобралась со сложным тиберлойским алфавитом, напоминающим славянские руны. Решив больше не мучиться, Соня переместилась в гостиную, поближе к своему любимому дивану, и накрывшись теплым пледом, сразу же погрузилась в крепкий сон.

Родные лица, калейдоскопом сменявшие друг друга всю ночь радовали ее. Она не запомнила, о чем они говорили, что обсуждали, но, когда проснулась, на душе теплилась сладкая грусть. Собрав учебную папку с невыполненным домашним заданием по живознанию, она помчалась в учебный центр. Перед основными занятиями у неё была назначена встреча с господином Риккардо Пьяцо, спасающим ее от мрака невежества и плохих отметок.

Стараясь не опоздать к занятию, назначенному на девять утренних потоков, она заблаговременно явилась в учебный центр, не успев даже позавтракать. Когда Соня заглянула в преподавательский кабинет, он уже находился на своем рабочем месте и с наслаждением потягивал карамельное какао. При каждом глотке его брови, которые, казалось, жили своей собственной жизнью, так и подпрыгивали от удовольствия.

— О, Сонья Киль! Заходьить, заходьить, — воскликнул Риккардо Пьяцо, заметив русоволосую голову в проеме двери.