Алькар. Воскресшие тени

Время тянулось как мёд с горчинкой: терпкий, ароматный, но не приторный. Прошло четыре недели с того момента как Соня появилась на Алькаре. За это время. она многое узнала. Оказывается, здесь нет солнца, луны, звёзд, рассветов и закатов. Две лиловые сферы, окутывающие планету Алькар серебристо- лиловым сиянием, светили постоянно, лишь к ночи чуть приглушались в своей яркости, излучая легкое мерцание. Должно быть, это невероятно красивое зрелище.

Соня сидела за длинным столом в просторной аудитории, заполненной учениками, и внимательно слушала преподавателя по мирозданию. Господин Геруций красноречиво описывал свойства хаотичных систем, и естественные циклы на Алькаре, сопутствующие им изменения в природе и мире целом. Сонино воображение с каждым его словом добавляло нужные краски в композицию, прорисовывающуюся перед глазами. Возможно, придёт время, сизая мгла, захватившая своими щупальцами весь мир, отступит, и тогда, она сможет все это увидеть воочию. Но пока предвестников к столь радостному событию не наблюдалось.

Для Сони время замерло с той самой минуты, как она увидела отца, заключённого в подземелье замка Повелительницы теней. Он до сих пор там, в сырой, покрытой слизняками камере, если, конечно, ещё жив. Возможно, лишившись шанса на венчание Золотым огнём Венценосного орлиана, Морения избавилась от Александра Киля, как от ненужного хлама, отдав на растерзание железнокрылым псам. Соня несколько раз дернула головой, пытаясь прогнать страшные мысли, и потёрла пальцами виски.

— С вами все в порядке, Соня Киль? — поинтересовался господин Геруций.

— Да… все хорошо, — рассеяно кивнула она и уткнулась в учебник.

— Тогда двигаемся дальше, — преподаватель мироздания, погладил свою жидкую бородку, которую все за глаза называли козлиной и продолжил. — Даже минимальное вмешательство в прошлое, может стать причиной серьезных изменений в будущем.

— Что голова болит? — участливо поинтересовался Макс, сидевшей рядом.

— Немного.

Запрет на полёты, для него действительно оказался наказанием, тяжелым и болезненным. Тем лишением, которого он не заслуживал. Макс продолжал много времени проводить в орлианнике, по словам Финта, даже больше, чем раньше. У Сони складывалось ощущение, что он избегает ее. Чувство вины перед друзьями и отцом, которого она не смогла спасти и не отпускало. И чем сильнее оно ее поглощало, тем усерднее Соня погружалась в учебу, с головой зарываясь в книги.

— Ваша тяга к знаниям достойна похвалы, — отметил директор школы, увидев ее недавно в библиотеке, — все преподаватели вами чрезвычайно довольны.

Леона, с которой они каждый день встречались в учебном центре, а после занятий просиживали в шумном кафе, расположенном на крыше здания, была иного мнения. Сегодня они как обычно зашли в кофейню, запруженную учениками. В отличие от подруги, перед которой одиноко лежал помятый блокнот, Соня со всех сторон обложилась учебниками и высокой стопкой блокнотов, в которые уже начинала делать первые записи на тиберлойском языке.

— Ты скоро станешь как Финт, — цокнула Леона.

— Хамелеоном?

— Скорее заучкой. Он кроме своих книг ничего вокруг не замечает. Я не спорю, знания — это конечно, замечательно, но ведь есть и другие интересы, — в ее голосе сквозила обида.

Теперь ясно в чем дело.

— Ты преувеличиваешь. Это же очевидно, ты ему нравишься.

Леона сделала удивленную гримасу, через которую, как радуга сквозь туман пробивалась счастливая улыбка.

— Ты серьезно так думаешь? — уточнила она, продолжая сиять, словно начищенная монета.

— Я в этом уверена.

Ну как Леона может кому-то не нравиться? Это же просто невозможно. Если Финт и впрямь, не замечает такой красоты, то он слепой. Кошачьи желто- зелёные глаза с длинными изогнутыми ресницами и ямочки на щеках могли свести с ума кого угодно. К тому же Леона обладала необыкновенной грациозностью и изяществом. Словно в опровержении Сониным мыслям, «изящная подруга» широко зевнула, обнажив острые клыки, и громко икнув, потёрла кулаком прослезившиеся глаза с красной сеточкой сосудов.

— Опять не выспалась? — с сочувствием поинтересовалась Соня.

— Как обычно, — обреченно сказал Леона. — Родители работают в две смены, а у Инжер, моей младшей сестрёнки сейчас режутся зубы, — она закатила глаза, — я всю ночь с ней возилась. А когда под утро она успокоилась, и я попыталась уснуть, Марсия врубила музыку на весь дом и настала очередь вести в садик Остара.

Девушка прикрыла глаза, положив подбородок на сложённые на столе руки, и снова зевнула.

— Счастливая, — протянула Соня, отчего у Леоны широко распахнулись глаза.

— Счастливая? Да они меня с ума сводят!

— Зато они рядом, вся твоя семья…

Леона покачала головой, словно усомнившись в ее словах.

— Ой, не знаю… Порой мне хочется сбежать на край Алькара и где-нибудь спрятаться, чтобы меня никто не трогал, не орал, не выносил мозг…

Соня понимающе улыбнулась.

— В последнее время, я часто вспоминаю свою сестру Лару.

— Скучаешь по ней?

— Не знаю, у нас сложные отношения. Мы уже давно не близки как в детстве.

— Я уверена, она тебя любит. Сейчас, наверное, места себе не находит.