Алхимия желания

В некоторых комнатах — поменьше — были временные двери; очевидно, их починку оставили на потом: к ним были прикручены грубые шурупы, чтобы они закрывались. В этих комнатах стоял кислый запах шкур животных, смешанный с тяжелой вонью коровьего помета и козлиного дерьма. В углу лежали кучи соломы и корма, к мозаичному старинному полу были прибиты железные столбы, чтобы можно было привязывать цепи.

Многие из комнат с потолками высотой в пятьдесят футов были похожи на пещеры, которые могли вместить тысячу людей. При взгляде на них я удивлялся, какое тщеславие должно быть у человека для такого роскошного подтверждения. Штукатурка на стенах слезала, словно кожа; все колонны были разбиты; украшения сломаны; дерево с балюстрад снято и разграблено. Крепкие железные крюки в потолке говорили об отсутствии люстр, и ванные были лишены своего первоначального предназначения, сантехнику разобрали, мраморную плитку выломали. Деревья сами проникли сквозь щели в стенах — многие из которых были фикусами — в будущем они развалят дворцы на части.

Разрушение начинается в период создания.

Дворцы были расположены на высоких постаментах — растения уже подняли их — и мне пришлось идти вверх через широкий пролет лестницы к главным дверям. Там имелись большие внутренние дворы с крытыми верандами, спрятанными за рядами резных колонн. Когда-то внутренние дворы украшали деревья рядом с мраморными фонтанами. Теперь их вскопали, словно клумбы, чтобы выращивать баклажаны и зеленый перец.

Некоторые из маленьких комнат в дальних крылах были обитаемы. Я увидел занимающуюся уборкой женщину и играющих детей, ловко разбрасывающих кучки деревяшек ударом запястья. Их движения только усиливали впечатление уединенности. Из любопытства они повернулись, увидев меня, и я подумал, что разумней будет не искать встречи. В одном из маленьких дворцов было множество одинаковых комнат, у которых отсутствовала передняя стена. Это, вероятно, был собачий дворец. Здесь тоже сохранились остатки фонтана во дворе.

Вскоре я устал от пустоты и развалин. Я с трудом пробирался через обломки дворцов и избегал всех темных внутренних крыльев и верхних этажей. Я вышел наружу, и жаркие лучи солнца обрушились на меня.

Вокруг баньана была цементная площадка и колодец. Я полил холодной с запахом глины водой себе в рот, держа чашку высоко, позволив воде расплескаться по моему лицу и груди. Затем я сел и стал ждать. Я не знал чего. Я не видел следа присутствня коттеджа. Возможно, он находился где-то еще. Весь дворец выглядел совершенно мертвым, и было трудно представить его таким, каким он был в дневниках Катерины.

Я свернулся на гладком цементе и заснул; мне приснилось, что она скачет на лошади и тащит меня сзади. На ней было развевающееся белое платье и свободная шляпа. Чем больше я протестовал, тем быстрее она скакала, оглядываясь все время на меня с загадочной улыбкой. Теперь я подпрыгивал в явном отчаянии, мои ноги бились о землю, готовые вот-вот подвернуться; мое сердце чуть не разорвалось на части. В тот момент, когда я решил, что умру, она отрезала канат, к которому я был привязан, и я рухнул под баньан и потерял сознание.

Когда я пришел в себя, я все еще лежал там, и тени начали удлиняться. Отряды длиннохвостых попугаев направлялись на ночлег в зеленые заросли, проверяя звуковой барьер своими пронзительными криками. Последние голуби сели отдохнуть на карнизы дворца. Я вылил еще один поток холодной воды себе в рот и на лицо и пошел к джипу.

Капот был слишком горячим, чтобы садиться, поэтому я поднялся вверх по широкой лестнице и сел в тени высоких стен дворца. Солнце теряло свой красный блеск, когда у основных ворот появился велосипедист. Ему потребовалось почти десять минут, чтобы добраться до огромного заасфальтированного двора, где была припаркована сотня машин и колясок. Он ехал на старом велосипеде «Атлас» с ритмичным щелканием — там отсутствовало несколько подшипников; на его ручке был прикреплен маленький фонарик с динамо-машиной на заднем колесе. Я встал и помахал ему рукой, и он изменил направление своего движения.

На нем были брюки, плюшевая рубашка и бандана, повязанная на лицо, чтобы защищать его от пыли. Когда он снял ее, его рот оказался окрашен в темно-красный цвет сока паана. Прежде чем он смог сказать слово, он выплюнул в угол лестницы густой кровавый поток, брызги от которого почти запачкали мои штаны. Я объяснил ему, что хочу видеть кого-нибудь, кто помнил наваба.

Он театрально загоготал, а затем спросил одними уголками рта:

— Какого из навабов? Тех, кто стали бедняками, или тех, кто других делали бедняками?

Я назвал ему несколько имен. Сиед. Зафар. Бойкотт. Книга афоризмов наваба.

Скорость забвения огромна.

Он ничего не знал. Этот человек знал только членов королевской семьи, живших в последние годы. Одним из них был Аббас, который поехал в шестидесятые годы в Бомбей, чтобы стать кинозвездой, и даже появился в парочке фильмов, изображая злодея.