Алхимия желания

Он был, конечно, встревожен, но мне было трудно понять его, потому что он разговаривал без зубов и, по большей части на местном диалекте. Я беседовал с ним с помощью моих товарищей. Я попытался смягчить его, наговорив любезностей… Старик рассказал мне, что присоединился к армии во время второй мировой войны. Они все выстроились в очередь на параде в Джагдевпуре, молодые и старые. Затем белый офицер выпалил что-то, чего он не понял. Многие мужчины cдeлaли шаг вперед. Как и он. После многих недель хождения строем, тренировок с оружием и гранатами их погрузили на корабль. На море он болел несколько дней. Затем они оказались в пустыне в Северной Африке. Потом старик начал копать траншеи и могилы, траншеи и могилы. Он копал, копал и копал с утра до ночи каждый божий день, каждый божий день, копал, копал и копал, пока Роммеля не победили. Он победил Роммеля без единого выстрела. Затем солдаты вернулись домой. Он добрался до своей постели и никогда больше не выполнял физическую работу. Поскольку его руки не переставали болеть с того времени. И каждую ночь ему снилось, что он копал ямы и ложился в каждую из них.

Тем, кто насмехался над ним, называли имена людей, которых он перехитрил.

Из Шакура его имя превратилось в Роммеля Миэна.

Он использовал мячик, который висел напротив его лица, чтобы прогонять проникающих в комнату без приглашения птиц и шершней и не вставать с постели.

Хватит любезностей, великий воин. Теперь к цели. Раскрой секреты, дай мне ответы на вопросы, которые я хочу знать.

Роммель Миэн говорил таким свистящим шепотом, что даже мои компаньоны с трудом понимали его. Им приходилось заставлять его повторять все по несколько раз.

Отец Роммеля работал всю жизнь слугой в семье наваба, и он вырос на историях о королевской семье. Нет, мы не хотели знать детали. Спроси, о чем всеведущий думает, когда раздает положение и богатство.

Да, он знал белую женщину, которую первый сын наваба привез домой из Англии.

Да, она была очень красивой и ездила на лошадях, словно мужчина.

Да, она была колдуньей, которая практиковала тайные ритуалы.

Да, они жили в отдельном коттедже, а не во дворце.

Да, была еще одна жена, к которой первый сын наваба никогда не прикасался. Она умерла в 1971 году (в тот год Индира Ганди отменила пенсию королевской семьи), все еще бесплодная, словно пустыня.

Да, правда, что первый сын наваба был странным человеком, сильным разумом и слабым телом.

Да, народ Джагдевпура любил его, и они разочаровались в нем.

Да, его лишил наследства наваб.

Да, говорят, в Джагдевпуре не было достаточно мужчин, чтобы удовлетворить его нужды.

Да, кажется, в своих желаниях она была такой же необузданной, как наваб.

Да, был также еще один сын наваба. Полунаваб с больной рукой. Зафар.

Да, его жалели и боялись. Хорошего человека испортил его физический недостаток.

Да, два брата воевали. И они оба проиграли.

Да, там был еще один человек. Сильный и хитрый. С гор.

Да, он держал обоих, наваба и его белую женщину, словно щенков на веревке.

Да, первого сына наваба убили. Его отравили отбитым мясом с ментоловым соком. И соком дхатуры.

Да, она сделала это.

Да, наваб не беспокоился из-за этого, потому что его сын был слишком долго для него препятствием.

Да, коттедж снесли. Все его следы уничтожили.

Да, горный человек забрал ее в горы, где туманы скрывают правду.

Да, ее никогда больше не видели в Джагдевпуре.

Да, вернувшись после победы над Роммелем, старик слышал, что она умерла.

Да, он слышал это от горного человека, который приехал навестить своего отца. Он держал отца за руку и плакал. Горный человек сказал, что потерял все. Знание преподало ему слишком мрачный урок. Он не заслужил его. Этот человек потерял любовь, собственность, репутацию и, хуже всего, своего ребенка.

Да, хуже всего, что его любимого сына сделали, как Зафара одноруким.

И взяв мяч, который висел напротив его лица, Роммел Миэн бросил его в воробья, который влетел в комнату. Птица улетела, чирикая, а мячик в грязной хижине качался взад-вперед словно маятник времени.

Ракшас.

Неделю спустя, осторожно перечитав несколько кусков дневника, я решил прогуляться в Бхумиадхар. Был облачный день, и в Гетии стоял двигающийся туман. К тому времени, как я достиг падао, туман рассеялся, было холодно и ясно. Я шел по плохой стороне дороги, чтобы смотреть вниз на долину, разбитую на террасы, а затем переходившую в ковер из дубов. Если бы я обернулся, я бы мог увидеть дом в тени Тришула — согнувшееся животное, которое готовилось к прыжку.

В дхабе два помощника резали лук и картофель для ужина, пока братья-борцы, владеющие закусочной, сидели на деревянной скамейке снаружи и натирали свои ноги горчичным маслом. Несколько водителей грузовиков сидели рядом с ними, лениво болтая, потягивая чай. Казалось, грязные собаки лежали под каждым стулом и скамейкой.

Борцы подняли руки в знак приветствия. Я ответил им тем же.