Алхимик

Осмотр идет быстро — доктор не тратит на каждого и пяти минут. Его монотонный бубнеж с завидным постоянством прерывает одно-единственное слово, которое он говорит громко и внятно: «Морепригоден!». Это — своеобразная веха, после которой один матрос переходит к писарю, а его место занимает другой. Когда подходит очередь Сола, доктор бегло ощупывает его руки и ноги, заглядывает в рот, оттягивает обожженное веко. От боли Эд вздрагивает.

— Очень прискорбно, мистер… — доктор смотрит на него снизу вверх. Его глубоко запавшие глаза подернуты желтой пленкой.

— Эдвард Сол. Что прискорбно?

— Чем вы обожгли лицо?

— Кипящим купоросным маслом.

МакКатерли удивленно приподнимает бровь, потом отворачивается.

— У вас сильно повреждена роговица левого глаза, мистер Сол. Боюсь, вы не сможете им видеть. Какие болезни перенесли?

— Чуму. Шесть месяцев назад.

— Чуму? Каким невезучим надо быть, чтобы в дни царства Красной Смерти заболеть чумой? Или везучим?

— В моей болезни не было ни грамма удачи сэр. Ни плохой, ни хорошей.

Доктор скептически хмыкает, после чего теряет интерес к Эдварду.

— Морепригоден!

Эда слегка подталкивают в спину, он отходит, оказавшись напротив установленного на палубе стола писаря.

— Имя? — бесцветным голосом спрашивает плешивый коротышка с потертыми очками на носу. Перед ним лежит толстый, разбухший от многократного использования гроссбух.

— Эдвард Маллистер Сол.

Писарь хмыкает и выводит в строке два коротких слова. «Эд Сол» — коряво выведенные буквы заставляют улыбнуться.

«Два „Л“ только для офицеров», — вспоминается цитата из старой антивоенной книжки.

— Возраст?

— Тридцать два.

— Рост?

— Шесть футов, пять дюймов.

— Вес?

— Двести десять фунтов.

Писарь делает еще несколько записей в книгу. Подняв блеклые, воспаленные глаза он несколько секунд пристально изучает Сола.

— Татуировки, шрамы, родимые пятна — есть?

— Нет.

Словно не соглашаясь, левая щека отдает уколом острой боли. Дернув уголком рта, Эд указывает на нее:

— Ну, кроме этого.

— Это я и так вижу, — отвечает писарь. — Откуда родом?

— Олднон, — решив не усложнять ситуацию, говорит Сол.

— Морской опыт есть? С парусами обращаться умеешь? Плотницкому делу обучен? Бондарь? Слесарь? Котельщик?

Эд отрицательно мотает головой на каждый вопрос.

— Ладно хоть ростом вышел, — ворчит писарь, выводя очередную строку. Эд читает «Лэндсмен». Писарь откладывает перо.

— Повторяй за мной: «Перед Богом Всемогущим клянусь верой и правдой служить Его Величеству Королю…»

Через полчаса Эдвард Сол уже полноценный матрос. В трюме квотермастер выдает ему форму: полосатые парусиновые брюки, такую же рубаху, жилет и форменную синюю куртку. В довесок к ним идет пара стоптанных ботинок и клетчатый шейный платок. Боцман ведет его и других новобранцев вниз. Эд не знает, как это место называется по-морскому, но сухопутным языком выходит «минус второй этаж».

Между полом и потолком не будет и двух метров, так что идти приходится согнувшись. Большую часть свободного места занимают массивные громады корабельных орудий. Между ними расположены подвешенные к потолку на тонких веревках прямоугольные столы, за которыми теснятся моряки. Там же устроены небольшие полки. Ближе к центру подвешены парусиновые вещмешки, похожие в темноте на паучьи коконы.

— Ты, — боцман хватает одного из матросов за плечо, — давай туда.

Бедолага, получив должное ускорение, отлетает к ближнему столику, споткнувшись о какое-то ведро. Его встречает дружный хохот.

Сол получает «прописку» один из последних. Боцман определяет его к столу у самого бака. Четверо за столом встречают его молчанием и хмурыми взглядами. Двое из них, как видно, старые моряки, с кожей темной, задубевшей от ветра и соли, с тяжелыми серьгами в ушах и татуировками, покрывающими тела до самой шеи и кистей. Двое других — совсем еще молодые ребята, не старше восемнадцати. В их глазах Эд явственно различает испуг.

— Здорово, — кивает Сол, ищет взглядом место, где сесть. Широкое деревянное ведро с веревочной ручкой кажется ему вполне подходящим. Перевернув его, он садится.

— В этом котле нам харч приносят, салага, — сорванным голосом хрипит один из «старших». Нос его переломан пополам, от края рта, как уродливая улыбка, уходит к уху длинный шрам. — Убери с него свою задницу.

Эд не спешит выполнять приказ, внимательно глядя на сослуживцев. Как себя поставишь с самого начала, так к тебе и будут относиться потом.

— Я не шучу. Вставай.

Медленно поднявшись, Эд переворачивает котелок. Скосившись, смотрит в него. Изнутри чистый, ухоженный. Похоже, и, правда, для еды.

— Я — Хорст, — произносит моряк без лишней помпы. — Это — Ридж, а эти двое — Ратта и Дилнвит.

— Сол, — кивает Эдвард.

— Ты, Сол, садись прямо на пол. С твоим ростом так удобнее всего выйдет. Я гляжу, ты первый раз на корабль попал?

Врать смысла нет — раскусить такую ложь даже последнему матросу труда не составит. Эд отвечает коротким кивком:

— Бывал на одном клипере, только не долго.