Читаем АЛЛЕГРО VIDEO. Субъективная история кино полностью

— Я соприкоснулся с философией, когда мне было уже сорок лет. Правда, в детстве, лет в двенадцать, мне хотелось стать астрофизиком, я много размышлял над тем, каким образом и почему возникла Вселенная, что такое кварки и тому подобное… И о том, что такое время, я тогда тоже размышлял. А когда я начал готовиться к этому фильму, мне просто подсказала интуиция, что для фильма можно собирать материалы о поисках истины, о философии, и я просто поразился, когда начал по-настоящему читать философов. Свобода философии, когда она говорит тебе: «Сейчас мы просто поразмыслим об истине, не задумываясь, куда это нас приведет», — эта свобода тебя колоссально раскрепощает. Наше общество устроено так, что мы неотступно думаем о своих целях: как доехать до аэропорта, как снять телепередачу. Фактически мы как бы продвигаемся поэтапно, думаем, как бы добраться до следующего этапа, но не задумываемся о том, куда нас эти этапы ведут, словно это ничего не значит. Философия — единственная область цивилизации, где ставятся вопросы и позволено давать на них любые ответы, которые придут в голову. Обычно, когда мы задаемся вопросом, в нем уже заложен ответ, мы обязаны прийти к какому-то позитивному ответу. А философия очень радикальна, она может дать ответ, что все абсолютно бессмысленно. Или что все сотворено Богом. Или что люди — просто рабы муравьев. Потому что с точки зрения муравья люди существуют только для того, чтобы сажать деревья, у которых живут муравьи. Итак, философия дает тебе огромную свободу.

— А какова роль… сверчка в этом фильме?

— Ну, как и в другие элементы фильма, в него вложены сразу два значения. Первое: он заменяет Роберта. Как только Роберт уходит, Елене становится одиноко и она хватается за какую-то замену. Потому что она просто не может оставаться в одиночестве. Второе: сверчок — существо, живущее настоящим. Потому что у сверчка нет никакого понятия о будущем. Итак, он просто существует, не думая о времени. Сверчок намного ближе к реальности, чем мы с вами, потому что мы постоянно уже уносимся в будущее, или погружаемся в прошлое, а сверчок просто есть здесь и сейчас. Кроме того, сверчок проделал нечто фантастичное. Говорят, что жизнь всегда найдет способ спастись и у жизни всегда есть будущее. Пока мы не испустили дух, до самого последнего момента у нас всегда есть будущее. У нас в сценарии упоминался сверчок в сигаретной пачке, и мы думали, что он либо выпрыгнет и улетит, либо разрушит ее своими прыжками и спасется. Но, выбросив сверчка в воду, мы не подозревали, что сверчки вообще-то умеют плавать, что он поплывет и спасется. А он в конце концов уплыл. В общем, в итоге сверчок открыл нам нечто совершенно новое: мы и не знали, что сверчки умеют плавать. Не догадывались.

— Говоря обобщенно, об этом эпизоде и о сверчке, и о природе в целом, я бы сказал, что природа спорит с вами.

— Да, природа словно говорит: «Я здесь и предлагаю тебе пространство для того, чтобы ты был счастливым, чтобы ты был человеком. Готов ли ты принять это пространство под свою власть?» И конечно, я считаю, что цивилизация не готова принять это пространство, которое нам предлагает природа. Мы только и делаем, что его разрушаем.

— Есть ли в первой части фильма какие-то предвестья того, что произойдет дальше? Или вы стараетесь избегать таких предвестий?

— Один признак есть — это фраза, которую говорит героиня… По-моему, это сказал кто-то из досократиков, я могу это проверить. Это фраза: «Как может прекратить существование то, что имеет право на существование?» И в этом, разумеется, предчувствие финала, когда происходит убийство Эриха, и Роберт, вероятно, тоже вскоре погибнет. Это первый признак, а второй — возможно, их взаимная агрессивность, то, как быстро они переходят от близости к агрессии. Конечно, это нам указывает, что перед нами очень радикальные личности, и мы не знаем, чего от них ждать.

— Мне показалось, в этом фильме вы попытались остановить время.

Перейти на страницу:

Все книги серии Звезда лекций

Литература – реальность – литература
Литература – реальность – литература

В этой книге Д.С. Лихачев совершает «филологические прогулки» по известным произведениям литературы, останавливаясь на отдельных деталях, образах, мотивах. В чем сходство императора Николая I с гоголевским Маниловым? Почему Достоевский в романах и повестях всегда так точно указывал петербургские адреса своих героев и так четко определял «историю времени»? Как проявляются традиции древнерусской литературы в романе-эпопее Толстого «Война и мир»? Каковы переклички «Поэмы без героя» Ахматовой со строками Блока и Гоголя? В каком стихотворении Блок использовал принцип симметрии, чтобы усилить тему жизни и смерти? И подобных интригующих вопросов в книге рассматривается немало, оттого после ее прочтения так хочется лично продолжить исследования автора.

Дмитрий Сергеевич Лихачев

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука
Тайная история комиксов. Герои. Авторы. Скандалы
Тайная история комиксов. Герои. Авторы. Скандалы

Эта книга не даст ответа на вопросы вроде «Сколько весит Зеленый Фонарь?», «Опасно ли целоваться с Суперменом?» и «Из чего сделана подкладка шлема Магнето?». Она не является ПОЛНОЙ И ОКОНЧАТЕЛЬНОЙ ИСТОРИЕЙ АМЕРИКАНСКИХ КОМИКСОВ, КОТОРУЮ МОЖНО ПРОЧИТАТЬ ВМЕСТО ВСЕХ ЭТИХ КОМИКСОВ И ПОРАЖАТЬ СВОИМИ ПОЗНАНИЯМИ ОКРУЖАЮЩИХ.В старых комиксах о Супермене читателям частенько показывали его Крепость Уединения, в которой хранилось множество курьезных вещей, которые непременно были снабжены табличкой с подписью, объяснявшей, что же это, собственно, за вещь. Книжка «Тайная история комиксов» – это сборник таких табличек. Ты волен их прочитать, а уж как пользоваться всеми эти диковинками и чудесами – решать тебе.

Алексей В. Волков , Алексей Владимирович Волков , Кирилл Сергеевич Кутузов

Развлечения / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Сериал как искусство. Лекции-путеводитель
Сериал как искусство. Лекции-путеводитель

Просмотр сериалов – на первый взгляд несерьезное времяпрепровождение, ставшее, по сути, частью жизни современного человека.«Высокое» и «низкое» в искусстве всегда соседствуют друг с другом. Так и современный сериал – ему предшествует великое авторское кино, несущее в себе традиции классической живописи, литературы, театра и музыки. «Твин Пикс» и «Игра престолов», «Во все тяжкие» и «Карточный домик», «Клан Сопрано» и «Лиллехаммер» – по мнению профессора Евгения Жаринова, эти и многие другие работы действительно стоят того, что потратить на них свой досуг. Об истоках современного сериала и многом другом читайте в книге, написанной легендарным преподавателем на основе собственного курса лекций!Евгений Викторович Жаринов – доктор филологических наук, профессор кафедры литературы Московского государственного лингвистического университета, профессор Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М.А. Литовчина, ведущий передачи «Лабиринты» на радиостанции «Орфей», лауреат двух премий «Золотой микрофон».

Евгений Викторович Жаринов

Искусствоведение / Культурология / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» – сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора – вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Зотов , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение / Научно-популярная литература / Образование и наука
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии
Страдающее Средневековье. Парадоксы христианской иконографии

Эта книга расскажет о том, как в христианской иконографии священное переплеталось с комичным, монструозным и непристойным. Многое из того, что сегодня кажется возмутительным святотатством, в Средневековье, эпоху почти всеобщей религиозности, было вполне в порядке вещей.Речь пойдёт об обезьянах на полях древних текстов, непристойных фигурах на стенах церквей и о святых в монструозном обличье. Откуда взялись эти образы, и как они связаны с последующим развитием мирового искусства?Первый на русском языке научно-популярный текст, охватывающий столько сюжетов средневековой иконографии, выходит по инициативе «Страдающего Средневековья» — сообщества любителей истории, объединившего почти полмиллиона подписчиков. Более 600 иллюстраций, уникальный текст и немного юмора — вот так и следует говорить об искусстве.

Дильшат Харман , Михаил Романович Майзульс , Сергей Олегович Зотов

Искусствоведение