Аллегро

— Тогда — да, тогда — ладно. Случайно, можно сказать тогда всё получилось. Но снаряд в одну воронку два раза не падает… И тогда-то, что? Тьфу! Всего лишь посольство… Такой бы мы хай подняли… Ничего бы у них с музыкантом не вышло… Но они дальше могут пойти! Дальше!

— Потому что музыкант? Талант, что ли? Так это хорошо, наверное… для него.

— Для него — да! А для нас чем это может кончиться? Чем? Мы с тобой, знаем чем! Если уж они к нему так прицепились, значит, жди провокацию… Они не просто за границу теперь его уже заманивают… Причём, не в братские, в прошлом какие-то страны, а в Швецию… Догадываешься почему? Потому что Швеция, это не центральная Европа… где ещё наших полно. Это уже, извини меня, полностью для нас чужая территория: Прибалтика, Финляндия, Швеция, там ведь и Норвегия рядом. Догадываешься почему? Упаковали парня, раз его, молча, на подлодку и через Норвежское море в Атлантический океан, и всё… Жди, потом, откуда нам с тобой «чопик» прилетит. Это же ЧП! Большой скандал… Международный! С определёнными для нас оргвыводами…

— Да какой скандал, какая плюха? — прислушиваясь всё же к доводам заместителя, командир вяло отбивается. — Кому он нужен… Пацан! Молодой! Сопляк! Пусть и музыкант! Он что, начальник штаба полка, командир дивизии, секретчик Генштаба? СУ-29? Кто он такой, кто? Ты всё преувеличиваешь…

— Не скажи, Юрий Михайлович! Для провокации спецслужбам всё сгодится… Тут лучше перебдеть, чем… сам понимаешь. Он же бывший рокер — я личное дело смотрел, — музыкант, значит, для нас не серьёзная личность… Сложная! Ненадёжная! Подвести может… Я уверен, если мы его туда отпустим, он, голову на рельсы положу, точно не вернётся…

— На какие рельсы ты голову положишь, где? Это меня первым на рельсы положат, и тут же под пресс… Тьфу-тьфу! Дай Бог этому не случится. Слушая, а может, и обойдётся, нет? А вдруг да приказ на него придёт? Что делать? Придётся выполнять…

— Конечно, придётся… Мы и выполним… Как всегда! Выполним… Но не сразу… Когда, может быть, надобность уже в этом и отпадёт… Как и раньше, порой бывало. Полежит, полежит бумажка, и забудут. А?

Именно в этот момент на столе резко забренчал один из белых телефонов. Чёрт, вздрагивает полковник Золотарёв, и хватает трубку.

— Полковник Золотарёв, — докладывает он. — …Извините, кто? Из… Минобороны? — с притворным ужасом, выразительно, показывает глазами заместителю, видал, как раз, наверное, по этому поводу. — Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. — Машинально встаёт, вытягивается. Поднимается и Ульяшов. — Да… Так точно… Сейчас? К нам? Так точно, примем. Конечно на месте… Да, ждём… Есть… Слушаюсь! Понял, товарищ генерал-лейтенант. Организуем. Есть. Ждём. — Кладёт трубку, выдохнув, садится. Ульяшов остаётся стоять.

— Не спрятались… Едут, — обречённо замечает командир.

— Кто? Генерал? К нам?!

— Да. Крикни дежурного, — приказывает заместителю, — пусть кабинет проветрит, чайник вскипятит, стаканы вымоет, лимон, и всё прочее… Вот не было печали…

— А я его уже спрятал… — растерянно вдруг заявляет заместитель.

— Кого?

— Смирнова… — мнётся заместитель.

— Как спрятал? Куда? — Золотарёв белеет…

— В наш, бывший подшефный пионерский лагерь отправил, на аккордеоне детям чтоб… Вроде как заболел он… Для начальства…

— Чего-о-о? Да ты в своём уме? Кто тебе разрешил? Ты — командир? Я спрашиваю, ты командир?

— Никак нет. Вы командир! Так точно!

Золотарёв почти задохнулся от возмущения.

— Немедленно… — вскричал он. — Меня подставлять?! На рельсы?! Да я тебя… Бего-ом!.. Чтоб через…

— Из министерства на дорогу два часа… — торопливо всунулся Ульяшов.

— Они с мигалкой… Чтоб через… — Золотарёв смотрит на свои трясущиеся часы, на нервно прыгающей руке, приказывает. — Чтоб через… Через полчаса Смирнов был на своём месте, в полку… Тридцать минут тебе! Ты понял? Иначе, я тебя… Ты у меня… Ёпт… Не посмотрю, Ульяшов….

— Есть!

— Бег-гом!

— Есть бегом!

А догонять никого и не пришлось. Да и не понадобилось бы, передали бы грозно секретным кодом по рации: «Шестой, шестой! Я сокол! Срочно верните «посылку» на склад», и все дела. Смирнова бы и вернули. К счастью для полковника Ульяшова, по разным объективно-субъективным, оперативно-тактическим армейским причинам оперативный уазик со Смирновым и не выезжал ещё с территории воинской части. Сначала Смирнов долго собирался, потом водитель срочно обедать убежал, потом с бензином возникла проблема, потом сопровождающий оперативный дежурный какие-то дела в штабе срочно утрясал… Его долго ждали. Смирнов чуть не уснул в машине. Лениво размышлял потом, почему так в армии получается: сначала прикажут срочно собраться, потом ждёшь-ждёшь, потом «срочно» скомандуют «отбой». Зачем? Почему? Но, размышлял не долго, потому что «отбой». И хорошо. Такое часто бывало. Как и такого рода вопросы возникали, поначалу службы. Был бы Смирнов постарше, поопытнее, он бы может и собираться не стал… Короче, услышал Смирнов для себя команду «отбой», открыл дверцу стоящего в автопарке «уазика», выбрался. Вытащил и футляр с аккордеоном, хлопнул дверцей и… Аля-улюм!