Аллея кошмаров

– Я очень рад нашему знакомству, шериф. Потому что в один прекрасный день я снова сюда вернусь, и мне очень хочется узнать, верно ли мне подсказывает моя шотландская кровь. Но я уверен, что все это чистая правда. Надеюсь, вы не думаете, что я, совсем еще молодой человек, осмелился дать вам совет, потому что, честное слово, я этого и в мыслях не держу. Вы прожили дольше меня, много повидали и гораздо лучше знаете жизнь. Но как только я вас увидел, то сразу подумал: «Вот праведник, слуга закона, у которого отчего-то тяжело на душе», а потом мне стало ясно, что вам совершенно не о чем беспокоиться, потому что все обернется именно так, как вам хочется, только не сразу, а немного погодя…

«Господи, как мне все это закончить? – мысленно беспокоился Стэн. – Если сейчас не остановиться, то как бы хуже не вышло…»

У выхода с площади Стэн умолк. Помощник шерифа повернул к нему грубое, до красноты обветренное лицо. Молчание обволокло Стэна тугой пеленой. Вот он, миг триумфа – или расплаты. У Стэна екнуло сердце. Говорить было больше нечего. Надо было что-то делать, но Стэн понятия не имел, что именно. Внезапно ему пришло в голову, какой жест сработает наверняка. Он отвернулся, сделал одухотворенное лицо, воздел руку и благоговейно коснулся свернутого брезента. Так сказать, поставил точку в конце предложения.

Помощник шерифа шумно выдохнул, сунул большие пальцы в петли ремня и замер, глядя на площадь. Смеркалось. Потом он посмотрел на Стэна и произнес обычным старческим голосом:

– Знаешь, малец, жаль, что я не встретил тебя раньше. Передай остальным, чтобы вели себя прилично, в нашем городе не терпят беспорядков. Видит бог, когда – если – меня изберут шерифом, то мы всегда рады будем вас принять. Без непотребства, конечно. Спокойной ночи, сынок.

Он расправил плечи и пошел прочь, в сгустившуюся темноту. Тяжелая кобура – символ власти – при каждом шаге колотила по бедру.

Воротник рубашки сдавил Стэну горло, в жилах гулко пульсировала кровь. Голова кружилась. Его словно бы лихорадило.

Черт возьми, теперь весь мир – мой! Весь мир – мой! Я все могу и со всеми справлюсь. Всех заманю. Гика заманивают вискарем, а всех остальных заманивают обещаниями. Все упиваются надеждой. И я дам им надежду. Она меня переполняет. Я все могу заполучить. Если я сумел вглухую просчитать этого старого пердуна, то смогу просчитать и сенатора. И губернатора.

Потом он вспомнил, где спряталась Молли.

На темной стоянке за грузовиками виднелся фургон Зены. Стэн осторожно открыл дверцу кабины и забрался внутрь. Сердце отчаянно билось.

– Молли!

– Я здесь, Стэн, – донесся шепот из темноты.

– Все в порядке, малышка. Я его заболтал. Он ушел.

– Ох, Стэн, ты такой молодец!

Стэн перелез через сиденье, коснулся мягкого теплого плеча. Плечо дрожало. Он приобнял его.

– Молли!

Ее губы прильнули к его губам. Он повалил ее на груду одеял.

– Стэн, а ты меня защитишь?

– Конечно. С тобой ничего не случится, пока я рядом.

– Ах, Стэн, ты совсем как мой папа!

Он дрожащими пальцами расстегнул крючки лифа, усеянного блестками. Ладони коснулись гладкой девичьей груди, язык скользнул между губ.

– Стэн, только не делай мне больно, пожалуйста…

Воротник сдавил горло, кровь туго билась в жилах.

– Ах, Стэн… еще… еще…

Карта V Императрица

Восседает на троне Венеры среди колосящихся полей и рек земных.

Наконец-то ночью все стихло, только стрекотали кузнечики. Скелет колеса обозрения белел на фоне звездного неба. Одинокие огни кухни сияли в ночной мгле.

Стэн вышел из фургона на траву, протянул руку Молли, сжал ее влажную горячую ладонь. Молли на миг прильнула к нему, прижалась лбом к его щеке. Они были почти одного роста. Ее волосы пахли чем-то сладким и щекотали ему губы. Он нетерпеливо тряхнул головой.

– Стэн, милый, а ты меня любишь?

– Конечно, детка.

– Только ты никому не говори. Обещаешь? Я к себе никого не допускала.

– Правда? – Стэн, наслаждаясь обретенной властью, хотел еще раз услышать страх в голосе Молли.

– Да, милый. Правда. Честное слово. Вначале мне было очень больно, знаешь…

– Да…

– А если бы я кого к себе допускала, то больно бы сейчас не было. Но я рада, что ты сделал мне больно. Потому что ты у меня первый.

Молли поежилась от ночной прохлады. Стэн снял пиджак и набросил ей на плечи.

– Ой, ты так обо мне заботишься!

– Я всегда буду о тебе заботиться.

– Всегда? – Молли повернулась к нему, обеими руками схватила его руку. – Что ты имеешь в виду?

– Ну – всегда.

– То есть до тех пор, когда сезон закончится и все разъедутся кто куда? – В вопросе слышался иной, глубокий смысл.

Стэн принял решение. Он мысленно представил огни рампы. Себя, стоящего на сцене. Уверенного. И Молли в вечернем туалете медленно идет по проходу. Лохи – зрители – во все глаза глядят на нее. Она красавица. На растяжках над сценой написано одно слово: «СТЭНТОН». Высшая лига. Успех.

– Молли, тебе нравится шоу-бизнес?

– Да, конечно. Папа всегда хотел, чтобы я выступала на сцене.