Аллигент

- Я согласна с твоими условиями, говорит Джоанна и протягивает свою руку, ее шаги скрипят на снегу.

Эвелин снимает перчатку палец за пальцем, протягивает и пожимает.

- Нам необходимо собрать всех вместе утром и рассказать им о новом плане, говорит Джоанна. - Вы можете гарантировать безопасное собрание?

- Я постараюсь, говорит Эвелин.

Я проверяю часы. Прошел час с тех пор как мы разделились с Амаром и Кристиной около башни Хэнкок, это значит, что он возможно знает, что вирус сыворотки не сработал. А может и не знает. Что также возможно. Я должен сделать то, ради чего сюда пришел, я должен найти Зика и его маму, и рассказать им о том, что случилось с Юрайем.

- Я должен идти, говорю я Эвелин. - Я должен позаботиться еще кое о чем. Тем не менее я заберу тебя у границ города, завтра в полдень.

- Хорошо, говорит Эвелин, живо потирая мою руку рукой в перчатке, также как она это делала, когда я был ребенком, и приходил домой с холода.

- Я полагаю ты не вернешься? спрашивает у меня Джоанна. - Ты нашел для себя жизнь снаружи?

- Да, нашел, отвечаю я. - Удачи вам здесь. Люди снаружи - они собираются попытаться закрыть город. Вы должны быть готовы к этому.

Джоанна улыбается. - Я уверена, мы сможем договорится с ними.

Она протягивает мне руку и я пожимаю ее. Я чувствую взгляд Маркуса на себе, будто гнетущая тяжесть угрожает разрушить меня. Я заставляю себя взглянуть на него.

- Прощай, говорю я ему, и имею ввиду это.

У мамы Зика, Ханны, короткие ноги которые не достают до земли когда она сидит в большом, удобном кресле в их гостиной. На ней черный с рваными краями халат и тапочки, но в данной обстановке, когда ее руки сложены на коленях а ее брови вздернуты,она настолько обладает чувством собственного достоинства, что у меня такое ощущение, будто я стою перед мировым лидером. Я посмотрел на Зика, который трет лицо руками, чтобы проснуться.

Амар и Кристина нашли их, но не среди других мятежников около башни Хэнкок, а в их семейном жилище в Пике, над штаб-квартирой Бесстрашия. Я нашел их потому лишь, что Кристина подумала оставить Питеру и мне записку с их местоположением, на непригодном грузовике. Питер ждет в новом фургоне, который Эвелин нашла для нас, чтобы мы могли добраться до Бюро.

- Простите, говорю я. - Я не знаю с чего начать.

-Ты можешь начать с худшего, говорит Ханна. - Именно с того, что случилось с моим сыном.

- Он был серьезно ранен во время атаки, говорю я. - Был взрыв а он находился очень близко к нему.

- О Боже, говорит Зик, и он начинает раскачиваться назад вперед словно он снова ребенок, успокаивающийся покачиванием.

Но Ханна только наклоняет голову, пряча свое лицо от меня.

В их гостиной пахнет чесноком и луком, наверное, след от сегодняшнего ужина. Я прислоняюсь плечом к белой стене около двери. Рядом криво висит семейный портрет -

малыш Зик, младенец Юрайа, балансирующий на колене их матери. Лицо их отца проколото в нескольких местах: нос, ухо и губа. Но его широкая яркая улыбка и смуглый цвет кожи более знакомы мне, потому что он передал их обоим своим сыновьям.

"С тех пор он в коме," сказал я. "И..."

"И он не очнется," говорит Ханна, ее голос напряжен. "Ты пришел, чтобы нам это сказать, не так ли?"

"Да," говорю я. "Я пришел забрать вас, чтобы вы могли принять решение, что делать с ним."

"Решение?" говорит Зик. "Ты имеешь ввиду отключать его от аппаратов или нет?"

"Зик," говорит Ханна и качает головой. Он падает на диван. Подушки как будто оборачиваются вокруг него.

"Конечно же мы не хотим поддерживать в нем жизнь таким способом," сказала Ханна.

"Он хотел бы идти дальше. Но мы бы хотели увидеть его."

Я киваю. "Конечно. Но есть еще кое-что, что я должен сказать. Атака...

.....это было своего рода восстанием, в котором принимали участие несколько людей из того места, где мы остановились. И я принимал в нем участие.

Я разглядываю щель в досках на полу прямо передо мной, пыль, что собралась там с течением времени, и жду реакции, любой реакции. А приветствует меня лишь тишина.

- Я не выполнил обещанного тебе, говорю я Зику. - Я не приглядывал за ним как мне следовало бы. И я сожалею.

Я рискнул взглянуть на него, а он просто сидит неподвижно, уставившись на пустую вазу на журнальном столике. Окрашенную в цвет выцветших розовых роз.

- Я полагаю нам нужно время, говорит Ханна. Она прочистила горло, но это не помогло ее дрожащему голосу

- Я хотел бы дать его вам, говорю я. - Но мы возвращаемся в корпус очень скоро и вам нужно ехать с нами.

- Все в порядке, говорит Ханна. - Если вы подождете снаружи, то мы будем готовы через 5 минут.

Обратная дорога к корпусу очень медленная и вокруг темнота. Я наблюдаю как луна исчезает и появляется за облаками когда мы подпрыгиваем над землей. Когда мы подъехали к внешней границе города, снова пошел снег, крупные, легкие хлопья кружатся перед фарами. Интересно, наблюдает ли Трис как снег метет тротуар и собирается в кучи у самолетов. Интересно, живет ли она в лучшем мире, чем тот, который я покинул, среди тех людей, которые больше не помнят каково это иметь чистые гены.