Аллира

А еще я внезапно увидела, что уже не одна, а совсем рядом в потрясенном молчании застыли белокожие аллиры и ошарашенно уставившиеся на меня шаддары. Одинаково растерянные, ошеломленные, неверящие…

Я обессиленно упала на колени перед Ширрой и, понимая, что времени у меня немного, нащупала под сайеши оба риала, с трудом сняла с шеи цепочку и, пока никто не успел меня остановить, надела ее на шею своего шиира.

Вот так. Теперь-то ее ни одна собака не получит – моя жемчужина никому не позволит к себе прикоснуться. Пока Ширра не проснется, никто ее оттуда не заберет. А он, когда придет в себя, тем более не отдаст – ведь это память обо мне, моя душа, вся моя боль.

Тогда как я…

Сегодня я истратила все, что было даровано мне матерью, Ширрой, Румом и даже луной. Все исчерпала. До самого дна. И крылья мои тоже не выдержали. Вот они, лежат у наших ног – истрепанные и обломанные у самого основания. Такие же истрепанные, как моя душа, которую я скоро полностью передам ему. Всю, без остатка, как и должна поступить настоящая Танцующая.

Но это – хорошая цена. Честная. Совсем небольшая для того, чтобы вернуть его из мира теней. И это мой выбор. Мое решение. Надеюсь, он простит меня за это, потому что другой Танцующей у крылатых больше нет и, судя по всему, уже не будет. Тогда как я… я слишком устала от всего этого. Я никогда не хотела быть в центре внимания. Не желала славы, не искала битв и не надеялась, что вообще когда-нибудь смогу сделать что-то полезное.

Даже странно, что у меня наконец-то получилось.

Прости меня, Ширра, что оставляю тебя здесь одного. Прости, что позвала тебя из такой безумной дали, а сама ухожу. Одна. И останусь там, где ты меня уже не найдешь. Где не сможешь догнать или пойти следом так, как делал это всегда. Прости, что так вышло: похоже, я снова от тебя ускользаю. Вот только на этот раз, скорее всего, навсегда.

Правда, будь уверен, я стану тебя ждать – терпеливо, уверенно, зная, что ты никогда не успокоишься, равно рано или поздно все равно придешь и сердито спросишь: «Трис, ну сколько можно?!» А потом посмотришь на меня своими удивительными глазами и снова задашь тот самый вопрос.

И тогда я отвечу тебе то, что уже сказала сегодня.

– Да, – шепнули немеющие от холода губы. – Да, Ширра. Я тоже тебя люблю…

Глава 17

Ночь. Тишина. Скала, обрывающаяся в пустоту. Призрачный свет, льющийся сверху, будто вино из опрокинутого кувшина. И крохотная фигурка, сидящая на каменном отломке, свесив ноги и пристально разглядывающая повисшее в воздухе зеркало.

Я неслышно вздыхаю, пристально следя за тем, как на другом конце вселенной, где-то в необозримой дали, в настоящем мире, медленно расходятся в разные стороны две скорбные процессии. Здесь, в вечной тишине, не слышно слов, не доносится тихий плач, но я знаю, что в этот грустный рассвет никто из них не думает о мести. Как никто не смотрит по сторонам и совершенно не замечает, что совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки, медленно и печально расходятся самые страшные, непримиримые и вечно готовые к бою враги.

Правда, сейчас им уже не до боя. Повелитель Бретран несет на руках неподвижное тело сына, а за ним вереницей следуют подавленные шаддары. Их головы опущены в знак траура, крылья сложены за спиной. И только у края ущелья демоны распахивают их практически одновременно, после чего так же дружно взлетают, оставляя после себя только окровавленные скалы и следы когтистых лап на снегу.