Альманах «Литературная Республика» №1/2013

Если капитализм, опирающийся на социально-экономические отношения, выбирая расизм, четко и ясно говорит о своем предметном выборе, кто у него – люди, а кто – нет, то социализм, лишенный такой опоры, стыдится назвать де-верба национальные группы, доминирующие де-факто, подавляет их активных членов, поскольку идеологемы – единственный способ существования советского режима.

Не только всякие там Сахаровы, но и просто обычные члены хорошего общества поднимали хай о попавших в переделку «золотых» – «совести нации», не допуская «бестактного» вопроса о раздавленных этой «совестью» «-серых». Но, подавляемые и сажаемые, в целом «золотые» с их махровым расизмом, прежде всего русофобским, оставались под защитой советского режима, просто затыкавшего рты, а с конца 80-х – и положений, в разное время прошмыгнувших в приоритеты международного миропорядка. Но это – отдельная тема, вернемся к поэзии. Официальная и неофициальная власть руководителя литстудии была властью гопоты со всем из этого вытекающим. Забегая вперед, скажем, что уже в 90-х хорошее общество чуралось свободных альманахов ЛИШЬ ПОТОМУ, что они печатали НЕ ТОЛЬКО «светил», избранных ярмаркой тщеславия. Власть советского «хорошего общества», основанная лишь на лжи как условии поведения, условии, не обеспеченном социально-экономическим содержанием, произвольно раскалывала общество на «золотых» и «серых». Ориентация российского общества на это неравенство как базовое условие развития, дала первую серьезную трещину уже в 2008 г., когда экономический кризис разрушил «средний класс», политически очерченный из круга тех, кто когда-то был допущен в «хорошее общество» бывшим советским режимом.

Метры советской литературы получали – явно – из парткасс, и тайно – из западных источников – деньги на уничтожение вновь приходящей поэзии, культивируя в ней юношеский комплекс неполноценности – простонародный и «интеллектуальный». Их аргументарием была талантливая, вдумчивая, но подлая статья О. Мандельштама «Армии поэтов» 1923г. Отображая явление – бессилие юного человека перед собственными попытками творчества, Мандельштам подменял личностное физиологическим: «Графоманы кричат, не в силах говорить», выдавая свои нежелание и неспособность работать со «сменой» за якобы фатальное положение, что впоследствии было блестяще опровергнуто практикой Симфориди.

Ярмарка тщеславия умело защищается в любых условиях рассматриваемого нами исторического отрезка.

В январе 1990г. в московском ЦДЛ приверженцы однобокого российского патриотизма по нахалке выступили со своей программой на собрании организации, политически им чуждой. Среди причин, вызвавших к жизни данный инцидент, было и всевластие ярмарки тщеславия – в литературе и над личностью. И ярмарка изощренно и мстительно сформулировала свое определение расправы над выступившими: «Первый антифашистский процесс в СССР». Никто из «властителей дум» не встал в их защиту. А вот когда уже в начале 2012г. в московском Храме Христа Спасителя было устроено непотребное антиправославное действо, но – по всем правилам и представлениям ярмарки тщеславия, элита бурьяна с вызовом и демонстративным единодушием защищала виновных.

Но если советский режим, чаще всего покрывавший фронду, оставался беспощаден, то система, ею созданная, не имела постоянных механизмов принуждения, хотя половое насилие и доведение до самоубийства процветало в ее недрах. Но в ней личность, просто человек всегда могли встать и над явлением, и над системой. Здесь порядочность и жестокость не поддельны. Творческая игра – тоже.

Мы разобьем цитируемых ниже на две группы, «условных золотых» и «условных серых», но подчеркнем условность этого деления. Они – ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ. Почему? В любом обществе существует ложь как средство субординации. Там, где жизнь опирается на некие закономерности – социально-экономические или иные, ложь носит прикладной характер. В нашем случае – всевластия социально прикладных сил, «бурьяна», императив такой лжи часто был и бессмысленным, и безадресным. «Проскакивал» даже не тот, кто прыток, а кому повезло.

Итак, цитируем. Вначале – «условные золотые» – ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ, как и «условные серые». Авансом выдаем всем: эти стихи позиционны, т. е. по крайней мере на момент написания этих строк автор имел самостоятельную позицию в отношении написанного. Советская критика нашла бы в этих лирических зарисовках (см. ниже) даже несоответствие старого антонима «Европа-Азия» текущему политическому моменту, а в их мимолетности – человеческую и поэтическую слабость, устроила бы бурю в стакане стремительно высыхавшей официальной лжи. В такой же мере этой лжи не соответствовали и лирические темные аллеи, мир личного счастья и личных драм. Что сказала бы обвинительная критика о других поэтических мотивах? Демократизм происхождения был векселем, как повелось весь XX век независимо от политических ориентиров. Верное наблюдение, а конструктивно ли, много ли оно дает?

Все (и цитируемые далее) – 1970-80-е гг.

Е. Бунимович (масштаб, звук!):