Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. М. Ю. Лермонтова. Выпуск 1

– Я понял, брат. Я готов.

– Правда? –  насмешливо спросил Исав. –  Посмотрим… Да сядь ты по-человечески! Не жмись в угол, как мышь. Хотел бы я тебе зла, не звал бы в гости.

Иаков осторожно придвинулся ближе к огню, жестом отверг чашу вина.

– Как хочешь. Тогда первый вопрос: зачем ты вернулся?

– Но… –  растерялся Иаков, –  я пришел на родные земли, к отцу…

– Много же лет тебе понадобилось, чтобы вспомнить об отце!

– Неправда! Я никогда о нем не забывал. Просто…

– Просто пока было выгодно, предпочитал оставаться в Хараане.

Иаков с удивлением взглянул на брата. Тот невесело усмехнулся.

– Время – лучший учитель, малыш. Все постигается с опытом.

– Да, –  впервые в жизни Иаков почувствовал, ему не хватает слов.

– Что молчишь? Возрази, если я не прав.

– Ты прав… отчасти. Я же рассказал – Лаван не отпускал меня.

– И мой хитроумный брат столько лет не мог придумать способ сбежать?

– Хорошо, постараюсь быть честным. Ты прав: пора объясниться. Спрашивай.

– Я повторяю вопрос: почему ты вернулся?

– Мне велел Господь. Да… я сам часто думал об этом, но не решался. И вот Бог явился ко мне и приказал вернуться сюда.

– Бог? Что ж… почему бы нет? Ты ведь получил Его благословение.

Краска бросилась Иакову в лицо, он отвернулся.

– Зачем отводишь глаза? Тогда надо было стыдиться. Теперь поздно.

Иаков молчал. Горькая усмешка искривила губы Исава.

– Вот мы и подошли к самому страшному для тебя вопросу, правда, братец?

Младший молчал.

– Ответь! –  жестко велел старший.

– Да, –  едва слышно произнес Иаков.

– Тогда объясни, почему ты это сделал?

Повисла тишина. У становища завозились верблюды, раздался ослиный крик. Исав выглянул из шатра, прокричал что-то и снова повернулся к брату.

– Видишь ли… мама… –  начал Иаков.

Ответный жест брата словно запечатал ему губы.

– Не надо про мать. Когда я вернулся, говорил с ней. Она мне все объяснила.

– Ты говорил с ней об этом? –  изумился младший.

– Я предпочитаю прямые пути.

Снова лицо Иакова залила краска стыда.

– Что же мама сказала тебе?

– Сказала: никогда не понимала, почему благословение может получить лишь один. Тебя она любила больше, не смогла смириться с тем, что это буду я. Что я мог ответить? У родителей есть право на любимчиков.

– Но ведь совершился обман!

Глаза Исава сверкнули.

– Да. Но думаю, они с отцом сами разобрались.

– И ты?..

– Больше никогда не возвращался к этому. Я все простил.

– Она умерла при тебе? –  взволнованно спросил Иаков.

– Да. Я принял ее последний вздох, закрыл ей глаза… –  Голос Исава дрогнул. –  Ее последние слова были о тебе. Она очень тебя любила!

Снова повисла пауза.

– Так я жду ответа.

– Мама так хотела. Ты сам говоришь.

– Ты мог отказаться – ведь это был обман.

– И я сам этого хотел… очень…

– Ну вот! Сколько лет понадобилось, чтобы признаться! Думал, я не понимаю?

– Чего?

– Ты не мог терпеть, что нас двое, все приходится делить. Тебе одному нужно было все: мое первородство, родительская любовь, отцовское благословение.

– Нет! –  запальчиво выкрикнул Иаков. –  Я…

– Да! Не пытайся лгать! Ты никогда по-настоящему не любил меня, брат.

– Исав… –  слова застряли у младшего в горле.

– Будешь отрицать? Глупо! Я всегда это чувствовал, –  он горько улыбнулся. –  В любви мы не вольны. Ни кровь, ни долг ничего не значат. Так что я не виню тебя.

– Не винишь? –  задохнулся Иаков.

– Нет. Но понять хочу: ты обманом завладел всем, что по праву мое, ты взял то, что не тебе назначено. И спокойно без сомнений можешь пользоваться всем?

– Но… Господь это позволяет. Он помогает мне…

– Оставь Бога! Я тебя спрашиваю! Ты взял столько, получишь наследство отца и живешь спокойно, зная, что все это украдено?

– Вот оно что! Положим, первородство ты сам мне уступил. Умнее надо быть!

Исав вскочил. Иаков отпрянул. Старший отошел к стенке шатра, отвернулся, закрыл лицо руками. Повисла тишина. Иакову показалось, что прошла вечность. Когда Исав обернулся, он был спокоен, лишь губы сжимались как-то особенно плотно.

– Все ясно, братец. У меня больше нет вопросов. Возвращайся к семье и не бойся – я никого и ничего твоего не трону. Иди.

Иаков заглянул брату в глаза.

– Боже… какая же я тварь, –  прошептал он.

– Что медлишь? Тебе пора!

Холодный голос Исава бичом хлестнул по сердцу.

– Исав, погоди!..

– Иди, говорю.

– Брат, позволь сказать!.. –  Иаков опустился на колени.

Исав жестом приказал ему встать, отвернулся.

– Ты все сказал. Ступай. Поторопись навестить отца – он совсем постарел.

Иаков поднялся, побрел к выходу, приподнял полог – стремительно гасли сумерки. Он беспомощно оглянулся на брата, с тяжким вздохом переступил порог.

– Постой, –  догнал его голос Исава.

Младший бросился обратно.

– Я об одном забыл спросить: ты никогда не жалел, о том, что сделал?

Иаков раздумывал несколько секунд.

– Нет!

– Тем лучше, –  печально улыбнулся Исав. –  Неси свое бремя, брат.

– Бремя?

– Ты прекрасно меня понял: когда дано так много, это больше долг, чем радость.

Иаков опустил глаза.

– Верно.

– Так-то! Все, иди. И забери свои дары. Я не приму их.

– Почему?!

Исав с иронией взглянул на младшего.

– Что ты пытался купить – мое прощение или любовь?

– Я… –  Иаков бросился к брату.