Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Н.С. Лескова. 190 лет со дня рождения. Часть 2

Необыкновенное совершенство земной красоты, с неземными глазами. Как будто две круглые, красно-чёрно-синего цвета, постоянно меняющиеся картинки из детского калейдоскопа смотрели на меня из-под больших изогнутых ресниц красного цвета. Симпатичный, чуть вздёрнутый носик. Классические маленькие губки были такого же красного цвета, как и ресницы. Всю эту красоту обрамляла любимая женская причёска моей далёкой юности – гаврош, которая не отличалась по цвету ни от губ, ни от ресниц. Гипсовая матовость тела и его строение почти как две капли воды похожи на скульптуру Афродиты из Эрмитажа, кроме двух странных различий. Это небольшие чёрные соски и небольшой красный треугольничек там, где он и должен быть по природе. Из нижнего угла сей притягательной фигуры, как сквозь густой красный туман, виднелась тёмная полоска, которая является самой загадочной чёрточкой женского тела для мужского созерцания.

Моё сердечко вновь тихонечко забилось, а один орган моего тела, самый шибко независимый, вдруг энергично зашевелился, покряхтел и восторженно выдавил из себя: «Ого!».

Коса страшно блеснула своим чуть изогнутым лезвием, на котором в лунном сиянии я заметил несколько зазубрин.

– Ну здравствуй, Сергуня! Я за тобой пришла!

«Ей бы в Большом петь, а не людей по ночам пугать, с таким-то божественным голосом», – подумал я, но на приветствие не ответил.

– Вижу, не рад ты мне. А я ради тебя даже с напарницей сменой поменялась, чтобы к тебе попасть. Сама хочу тебя туда забрать, – она стрельнула глазами в потолок.

– Куда туда?

– Ну не притворяйся только – всё ты хорошо понимаешь! А почему я? Нравишься ты мне чем-то. Вот и решила сделать тебе напоследок одолжение – самому выбрать место последнего твоего упокоения. Понял?

– Да.

– А я тебе разве не понравилась? – поинтересовалась красноволосая.

– Шикарнейшая дама, чего там говорить! Но ты больше приглянулась одному моему органу. Может, к нему тебя послать?

«Вот-вот! Прекрасная получится пара!» – обрадовалась этому предложению «маленькая такая мыслишка».

– Мне даже нравится, как ты хамишь. Я от мужиков в последние их мгновения такого наслушалась… Иногда даже краснею, когда вспоминаю. Ты обратил внимание на зазубрины на косе?

– Да, видел.

– Попадаются ещё железные людишки среди вас. Сейчас поправим.

Она переложила косу в левую руку, подняла правую и выпрямила пальцы. Тут я увидел необычную картину. Вместо ногтей у неё на красивых пальчиках были плоские накладные напильники с перекрёстной насечкой. Взмахнула ими и провела по лезвию несколько раз: туда-сюда. Вжик-вжик – и на нём не осталось ни одной зазубринки. Коса стала как новенькая.

– Эта заточка посвящается лично тебе, – сообщила она мне приятное известие.

«Ну всё! Не удастся моему одному шибко независимому органу повеселиться напоследок в хорошей компании. Хана!» – подумалось мне и всему моему бедному организму. Только одна «маленькая такая мыслишка» твердила одно и то же:

– Не сдавайся! Обмани красноволосую!

– А как?

– Сейчас сообразим! – крикнула она мне и помчалась будить и теребить засыпающие уже многочисленные извилины и извилинки.

Одна из них и шепнула мне интересный вариант.

Красавица с косой посмотрела на меня и ледяным голосом пропела:

– Выбирай, что тебе больше нравится. Клещиха[2]?

– Нет.

– Гусинка[3]?

– Нет.

– Тогда только Заельцовское[4]. Да?

– Нет.

– А что же тогда? – её «калейдоскопики» удивлённо уставились на меня и мгновенно замерли.

– Сент-Женевьев-де-Буа[5]! – с трудом выговорил я.

– Ну ты даёшь! Хитрый какой! Это ж не моя «земля»! Это ж сколько границ, сколько таможен?! Я не занимаюсь транспортировкой…

– Ты спросила – я ответил. Моё слово – последнее! Так ведь?

– Ох! Зря я с тобой связалась, чувствую…

Она достала из левого кармана мобильник розового цвета, нажала несколько кнопок, поздоровалась и что-то спросила по-французски. Потом включила громкую связь, и палата наполнилась весёлой музыкой и хриплым женским французским непрерывным щебетанием. Она внимательно слушала, но выводы делала по-нашему:

– О-го-го! Ну и цены у вас… Так не пойдёт… Так – тем более… А мне, может, скидки какие? Нет? Тогда не надо!..

Красноволосая выключила телефон и, обращаясь ко мне, недовольно произнесла:

– Одна обдираловка кругом. Даже со своих семь шкур дерут. Мне всей годовой зарплаты не хватит тебя туда доставить. – И так глянула на меня, что я сам по себе чуть «боты не завернул». – Я рада нашему знакомству. Ты мне ещё больше понравился. Не получилось в первый раз – буду ждать второго. Учти одно: появишься в Париже – чик, и всё! А пока здесь поживи…

Она так же и исчезла, как появилась. Работа не ждёт. За ней и луна выкатилась из палаты и спряталась за тучку.

Поэтому, ребятки, нельзя мне в Париж! Ни ногой!

Век Парижу не видать!

Здесь пока поживу…

Галина Дейнега