Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск. Премия имени Шарля Бодлера. 200 лет со дня рождения

Мой товарищ живет в антимире.
Антиводку он пьет по утрам,
Просыпается в антиквартире,
С антипатией к антистихам.
Антимоний он не разводит,
И, античностью поражен,
Он в одежде своей антимоден,
По характеру – антипижон.
Он в общении антиважен,
По натуре он – антиплут.
Подытожив, давайте скажем:
Критик, будь к нему антикрут!

Кого чужая жизнь интересует?

Кого чужая жизнь интересует?
Тут как бы разобраться со своей.
Но Бог колоду вдруг перетасует,
И жизнь твоя окажется моей.

И станут близки мне твои страданья,

И я пойму, что дорого тебе.
Что изменилось? Только лишь названье,
Ярлык, где имя – бирка на судьбе.

Ты так бы жил, являл старанье,

Все делал в точности как я.
Являйте, люди, состраданье,
Поймите, мы – одна семья.

То голубою, то зеленою…

То голубою, то зеленою –
Меняет цвет волна морская.
Живу сегодня пляжной зоною,
В песке горячем утопая.

Под солнцем сладким тело греется,

Но есть во мне и жизнь иная,
Я в ней всегда, в ней гордо реет стяг
И за кормой волна крутая.

Она невидима, но значима

И с юности меня питала,
Хотя и сам себя подначивал:
«Что, атрибутов внешних мало?»

Забыть о показушной внешности,

Когда внутри кипит работа.
Она – одна ступенька к Вечности,
Пусть до кровавого до пота –

Корабликом бумажным брошенным,

Смешным солдатиком из воска,
Травой пробившейся и скошенной,
Мятущейся душой подростка.

Беседы бесконечны с книгами,

И спор до одури с друзьями,
Честь – добровольною веригою,
И творчества сизифов камень.

Эй, флибустьерство ранней юности,

На полусогнутых, но ходишь,
Лекарство от тупой бездумности
В самом себе пока находишь.

Не наслажденье жизнью сытою,

Не быстро вянущие лавры.
Так почему ж – слеза пролитая
Не сделавшего дела мавра?

На кладбище тихо

На кладбище тихо. Лишь ветер и птицы.
Здесь душам приволье – могли б притулиться.
Надгробьев купе и людские останки –
Нет душ на кладбищенском полустанке.
Умчались в курьерских, а может, в почтовых,
Кто к станции – Небо, кто к станции – Слово.
По кладбищу ходит обходчиком память,
Звенит над камнями слезой и ключами.
Но не возродиться ни людям, ни душам –
Ни правильно жившим, ни в жизни заблудшим.

В лесу кукушкин голосок

В лесу кукушкин голосок
Порой стреляет вам в висок.
Вы спросите: «Что на веку?»
Услышите лишь раз «ку-ку»,
Потом молчанье, нет ответа.
Вы сплюнете: пустяк, примета.
Но на душе скребут так кошки!
Ужель остались жизни крошки?
Вдруг песню запоют дрозды,
И нет следа от той беды.
Взметнется шустрая сорока.
Нет, рано отпевать до срока.

Какао пляжного песка