Алмаз лорда Гамильтона

Женя опомнилась. Незачем его злить, сейчас Расторгуев повесит трубку, а она останется здесь в полном одиночестве и в безвыходном положении. Лучше уж с ним дело иметь, чем к подозрительному леваку в машину садиться!

– Извините меня, Андрей Палыч, – заговорила Женя, – то есть просто Андрей. Дело в том, что я не дома.

– А то я не знаю, – сказал он ворчливо, – два часа уже у твоего подъезда торчу. Говори, куда приехать.

– Буду вас ждать под аркой Главного штаба.

Когда он приехал через сорок минут, Женя окончательно продрогла и заскучала. Навалилась вдруг жуткая усталость, все-таки сегодня был трудный день.

В теплой машине ее тотчас заклонило в сон.

– Все-таки где ты была? – приставал Расторгуев. – Я волновался.

Машина остановилась.

– Ну вот, теперь застряли, – вздохнул Расторгуев, – Женя, не спи, рассказывай.

Женя открыла глаза. Перед ней высилась громада разведенного Дворцового моста.

– Теперь часа два простоим, рассказывай!

Отчего-то она ему подчинилась и в полусне поведала о своих приключениях в Эрмитаже. Расторгуев пожал плечами – фантазирует или сон видит. Но, с другой стороны, что-то вокруг этой девчонки происходит. Нехорошее и опасное.

Потом Женю окончательно развезло, и она крепко заснула, положив голову ему не плечо. До лифта ему пришлось нести ее на руках, потому что, выйдя из машины, Женя не хотела стоять, а падала, он едва успел ее удержать. Хорошо хоть в такое время никто не попался навстречу. Он снял с нее только ботинки и куртку, положил на кровать поверх одеяла и прикрыл пледом.

– Можешь лечь там, в бабушкиной комнате, – неожиданно сказала Женя абсолютно не сонным голосом.

Он поглядел на нее, глаза были закрыты.

Когда Женя проснулась поздним утром, в квартире никого не было. По дороге в ванную ее настиг звонок телефона.

– Женька, ты на работу когда перестанешь опаздывать? – кричала Верка.

– А я сегодня на работу не пойду и вообще увольняюсь, – брякнула Женя.

– Да ты что? Если ты сплетен боишься, то не думай, Фараонова никому ничего не сказала… – бухтела Верка, но Женя молча бросила трубку.

После кофе в голове просветлело, и Женя задумалась о том, что вчера произошло в Эрмитаже.

Судя по тому, что механизм, спрятанный в саркофаге, сработал наподобие капкана, едва не отрубив рыжему бандиту руку, алмаза в нем не было.

Чтобы проверить свое предположение, Женя снова прочла фрагмент из записей английского священника.

«…ежели на геральдическом щите деревья расположены в левом верхнем и правом нижнем поле, львы же – в правом верхнем и левом нижнем – значит, алмаз лежит в тайнике. Если же львы и деревья поменялись местами, значит, тайник пуст, и с ним нужно обращаться крайне осторожно…»

Женя посмотрела на фотографию саркофага, которую сделала тайком от служительницы во время первого своего посещения выставки. На геральдическом щите деревья располагались в правом верхнем и левом нижнем углах. Значит, алмаза в тайнике нет, а сам тайник превратился в смертоносный капкан – в чем Женя уже могла убедиться.

Тут она вспомнила гравюру, которую унесла из кабинета Ерусалимского в Некрополе.

Она вытащила эту гравюру из ящика стола и положила перед собой.

На этой гравюре тоже был хорошо виден геральдический щит.

И на этом щите деревья располагались в левом верхнем и правом нижнем поле.

Значит, если священник не ошибался, алмаз лежит в тайнике…

Остается найти ответ всего лишь на один вопрос – где находится этот тайник? Где находится надгробие, изображенное на гравюре?

Всего один вопрос – но ответа на него у Жени не было, и она не представляла себе, где его искать.

Она перевернула гравюру, осмотрела ее обратную сторону.

Эта сторона была ровной и девственно чистой, на ней не было никаких надписей.

На всякий случай Женя включила настольную лампу и еще раз осмотрела изнанку гравюры.

И тут, при ярком свете, она заметила в верхней части гравюры какие-то едва заметные штрихи. Такие штрихи могли остаться, если что-то писали на листе бумаги, положенном поверх гравюры.

Женя вспомнила, как можно прочесть такую надпись.

Она взяла простой карандаш и принялась водить по задней стороне гравюры его тупой стороной, где едва выступал конец грифеля.

Через минуту изнанка гравюры покрылась серыми штрихами, на фоне которых проступала едва заметная белая надпись:

«Никольское кладбище, келья смотрителя».

Женя вспомнила, что так называется самое старое кладбище Александро-Невской лавры. То кладбище, на котором расположены могилы восемнадцатого века. Так, может, именно там, на этом кладбище, находится изображенная на гравюре могила? А если кто ей и может помочь с ее поисками – так это кладбищенский смотритель!

Значит, ее путь снова лежит в лавру…

Женя вошла в ворота кладбища, пошла по центральной дорожке. Навстречу ей шла старушка в черном платке.