Алмаз Турина (СИ)

Андреа с ним больше не разговаривает. Совсем. Как дурак, он приезжает по выходным в Лагуну Ларго и крадётся к её окну, но не решается, как раньше, кинуть камешек в стекло — всё равно не откроет. И он рискует быть обнаруженным сеньором Родригесом — ох, отец Андреа и задаст ему трепку тогда, если, конечно, догонит, — и слушает.

Её голос.

Её игру на гитаре.

Её слёзы.

То, как Глория на чём свет стоит костерит его, потому что так больно её сестре не может делать никто.

Один раз Нико попытался выдернуть Андреа на разговор, но вышла Глория и наорала на него.

— Если ты ещё хоть раз приблизишься к моей сестрёнке, придурок, клянусь, я яйца тебе отрежу и скажу, что так и было!

И это было бы чертовски справедливо.

Он и сам знает, что где-то яйца потерял. Как и свои мозги.

Нико «считает ворон» на тренировках и забивает меньше, не только из-за чехарды с экономическими правами и непонятными трансферами, но и потому, что Анди больше нет рядом. За последние десять лет он слишком привык, что она есть. Слишком приучил себя к ней.

Мама не осуждает его, братья не осуждают его, но он чувствует, что они разочарованы, и от этого только больнее. Все в нём разочарованы. Даже папа, смотрящий на него с небес, наверняка разочарован: сын поступил, как скотина.

Как распоследний мудак он поступил.

Очередной спазм давит горло.

Нико вытаскивает кольцо из коробочки и швыряет прямо в фонтан. Прозрачная гладь колыхается от всплеска.

Ему чудится, что он не украшение в воду швырнул, а кусок собственного сердца.

— Черт, — цедит Нико. — Черт, черт, черт!

Мобильный в кармане звякает сообщением.

Другое имя на «А».

Агустина.

Не Анди.

«Как дела у чемпиона?)»

Хреново. Паршиво. Хуже некуда.

Нико вытирает нос ладонью. Он никогда не стыдился своих эмоций. Плакал, если хотелось плакать. Смеялся. Любил. А сейчас ему хочется избить себя, самому себе расквасить нос, потому что сделанного — не воротишь, а фарш невозможно провернуть назад.

Он не хочет отвечать Агустине. Но она не виновата, что Нико натворил херни.

«У фонтана сижу»

Это даже правда.

Стина пишет что-то, наверное, но Нико не смотрит на экран. Сбросив кеды, он забирается в воду.

Кольцо поблескивает на дне.

Он тянется за ним и, поскользнувшись, едва не падает, обманутый насмешливым блеском, но удерживает равновесие — не зря столько лет отдал спорту, — и прячет добытый трофей в карман.

Сам не зная, зачем.

…Уже изрядно потертая, коробочка привычно ложится в ладонь. Нико раскрывает её, щурит глаза на маленький бриллиант в тонкой золотой оправе. Сейчас он купил бы, конечно, совсем другое кольцо. Дороже. Соответствующее статусу. Но его сердце всё равно греет именно это.

Неподаренное.

Настоящее.

Телефон звенит какой-то милой песенкой.