Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

– А где миссис Хоторн и дети? – спрашиваю я, удивленно обводя глазами комнату, когда мы входим внутрь, а на пороге нас никто не встречает.

– Мама ушла навестить миссис Эвердин и Пози с собой забрала, а Вик и Рори во дворе гоняют мяч. Так что час у нас точно есть.

– Понятно, – облизываю губы, чувствуя пятками всю прелесть сложившейся ситуации. – Чем займемся?

– А ты не догадываешься? – с напускной загадочностью спрашивает он.

– Поцелуями, – мой голос сам собой переходит на шепот.

– Не только, – обещает он, и я вновь ощущаю его руки на своей талии, блаженно прикрывая глаза.

– О, Мадж, здорово, что ты тут! – слышу я звонкий голос Вика и скрип приоткрывшейся двери.

– Я, по-моему, тебя просил держаться от дома подальше, пока мама не вернется, так какого черта, ты здесь делаешь? – злится Гейл, не выпуская меня из крепких объятий.

– А мама сказала, что поколотит меня скалкой, если выйду из комнаты, хоть на минуту, когда ты вернешься домой, и особенно, если будешь не один, – еле сдерживаю смех, наблюдая перепалку между братьями: хмурого Гейла и исполняющего волю матери Вика. – К тому же я хотел попросить Мадж помочь мне с докладом. Тебе-то вечно некогда.

– Скройся немедленно, сейчас она мне помогает.

– Интересно чем? – упорствует мальчик.

– Лет через пять поймешь чем, а теперь выметайся, – и Гейл запускает в брата одной из подушек, лежащих на диване поблизости.

– Вик, я помогу, но немного позже, – мне самой до безумия хочется остаться с Охотником наедине.

– Ладно, – через минуту раздумья соглашается тот и уходит, стукнув дверью. – Только ради тебя, – мы с Гейлом остаемся одни и разряжаемся диким хохотом.

– Бедный Вик, тебе нужно быть с ним поласковее.

– Он преследует свои эгоистические интересы. Тот, кто считает, что большие семьи — это счастье, либо в такой не жил, либо является младшим ребенком в семье.

– Ох, не знаю. Пози вечно достается от всех. Она мне рассказывала.

– Вот жалоба. Не ожидал от нее, – мы снова прыскаем. – Так и будешь стоять в пальто?

– Прости, – смущаюсь я и расстегиваю перламутровые пуговицы, замечая неподдельный интерес в любимых глазах.

– Тебе идет, – и новая волна дразнящих, пылких, волнительных и горящих поцелуев обрушивается на мое лицо. Сильные руки подхватывают меня и укладывают на что-то мягкое и скрипучее. «Панцирная сетка», – доходит до меня. Гейл нависает надо мной, его губы перемещаются на мою шею, руки, блуждая по талии, накрывают грудь, сжимая и теребя набухающие соски, а что-то твердое вдруг начинает тереться о мое бедро. Что это такое может быть? Неужели…? Внезапно до меня доходит, чего Гейл так сильно хочет. Мы не просто так лежим на кровати, не потому что лежать удобнее, чем сидеть или стоять. Просто, просто он хочет меня. Волнение, трепет и страх заставляют меня оттолкнуть его.

– Гейл, подожди. Еще ведь рано. Я пока не готова, – конечно, я думала об этом после разговора с Делли, но все же не так. И дала папе слово. И мои грезы о Гейле дальше поцелуев не уходили. И я не знаю, что делать, и как это бывает. Мне страшно и стыдно, и, наверное, все должно было произойти не так.

– Ты боишься меня? – спрашивает он, пряча улыбку и привлекая меня к себе.

– Нет. Не тебя.

– Мне прекратить?

– Не знаю.

– Ты хочешь уйти?

– Ни за что на свете.

– Тогда просто доверься мне.

– Давно доверилась, – и его губы от этих слов становятся мягче, податливее, терпеливей. Он ждет, дает мне время свыкнуться и успокоиться. Страх, неуверенность, стеснение медленно уходят в уголок сознания, обещая не возвращаться, еще, как минимум, час. Я сдаюсь, уступая его страсти. Мы ведь любим друг друга, а зачем тогда ждать? Совсем необязательно тянуть до свадьбы, и меня невероятно греет понимание того факта, что Гейл хочет меня здесь и сейчас. И я поддаюсь этому желанию, пока еще мало чувствуя, но, все же, заставляя проснуться древние инстинкты. Позволяю расстегнуть череду белых пуговиц на блузке и поцеловать ямочку на шее.

– Как в броне, – шепчет он, задыхаясь, как от быстрого бега, указывая на мой кружевной бюстгальтер, а я… я всего лишь хочу, чтобы он знал то же, что знаю я.

– Гейл, Гейл, – шепчу я между поцелуями. – Я должна тебе сказать.

– Знаю, что ты девственница, – в красивых глазах цвета осеннего неба плещутся желание и решимость. – Постараюсь быть осторожнее. Все будет хорошо, – он гладит меня по голове, и я таю от нежности этого жеста.

– Нет, другое. Я люблю тебя.

Комментарий к Сон и явь

“Тот, кто считает, что большие семьи — это счастье, либо в такой не жил, либо является младшим ребенком в семье”, - фраза, сворованная из “Пожарных Панема”. Простите, дорогие friendzoneking и Fiorry, не могла удержаться.

А вообще я, наверное, опять поиздевалась над каноном.

========== Не плакать ==========

Он отшатывается от меня словно от прокаженной:

‒ Что ты сказала?

‒ Что люблю тебя. Что весь смысл моей жизни в тебе! ‒ радужное чувство восторга заполняет мою грудь, баюкая в нежных объятиях ликующее сердце. Сказала. Осмелилась. Решилась.