Алмаз твоих драгоценных глаз (СИ)

− Это… Это, − я заикаюсь и никак не могу подобрать нужное слово. Объяснить произошедшее почти невозможно. Наверное, это моя боль, вышедшая наружу, цена за его жизнь, знак любви, почти превратившейся в ненависть…

− Понятно, − задумчиво произносит он, не дав мне ответить. – Ты видела, как здание разрушилось?

− Я видела, как ты туда вошел.

Он замолкает и долго смотрит на меня, размышляя над чем-то своим. Наконец, словно собравшись с мыслями, он задает так мучивший его вопрос:

− Мы в тринадцатом?

− Да.

− Почему?

− Наш дистрикт уничтожен. Повстанцы забрали выживших людей сюда.

− Мама? – со страхом в глазах спрашивает он.

− Жива. Вик, Рори и Пози тоже. Они постоянно около тебя. Сейчас отдыхают.

− А Китнисс и Рута?

− С ними все в порядке, ‒ я не удивлена такому вопросу и не стану злиться. Все будет так, как должно быть. ‒ Они тоже в этом месте и скоро навестят тебя.

− Почему ты здесь?

− Куда же я пойду? У меня больше нет дома.

− Почему ты со МНОЙ? – выдавливает он последнее слово. Еще бы… После тех слов, что я наговорила.

− Я меняла тебе бинты, давала лекарство и следила за капельницей. Больных слишком много – врачи не справляются. А твоя мама не может быть с тобой круглосуточно, Рори, Вик и Пози тоже в ней нуждаются. Вот я и помогаю.

− Почему только мне? – грубо продолжает он, а я от страха сжимаюсь в комочек. – Здесь полно раненых. Им тоже нужно делать перевязки и давать лекарства: не у всех есть родные поблизости.

− Если хочешь, я и им тоже буду помогать. Не думала, что это будет тебе неприятно.

− Мне приятно, − после долгой паузы отвечает Гейл, и его голос как будто теплеет, а на измученном лице появляется по-мальчишески самодовольная улыбка. – Просто обо мне чужие люди обычно не заботятся.

− А мне не привыкать, – заканчиваю я одними губами, собираясь уйти, но новый вопрос заставляет меня остаться.

– Пит тоже в тринадцатом?

– Пит ранен и очень плох, – чувствую, как мой голос вновь начинает дрожать. – Лежит в реанимации. Кажется, у него контузия и много ожогов. Когда на наш дистрикт сбросили бомбы, он помог многим, вытаскивал из-под обломков детей и нас с миссис Хоторн и ребятишками довел до Луговины.

– Неужели считал себя моим должником? – резко перебивает меня Гейл. – А теперь выходит, это я ему обязан! – молчу, не зная, что ответить, а он поднимает застывший взгляд к потолку, словно пытается разглядеть на нем невидимую муху.

– Я пойду, – медленно встаю, на что он даже не реагирует. – Предупрежу твою маму: она ведь не знает, что тебе стало лучше.

В нашу спальню я бегу, даже не страшась утреннего наказания за то, что разбудила своим конским топотом весь отсек. Щеки горят, правый бок тянет, а сердце колет тысячью иголок. Гейл очнулся. Очнулся….

– Миссис Хоторн, – я трясу за плечо свернувшуюся калачиком около спящей дочери женщину. – Миссис Хоторн!

– Что? Что случилось? – спросонья она мало что понимает.

– Гейл очнулся!

– Гейл очнулся? – измученное лицо матери того, кто еще вчера бы при смерти озаряется блеском летнего солнца. – Очнулся, – вновь произносит она, словно не верит моему голосу, и десятки так долго сдерживаемых слезинок начинают прощаться с глазами цвета только что выплавленной стали.

– Идите, – шепчу я. – Он Вас ждет. Я предупрежу Вика и Рори.

– Пози…

– Я посижу с ней, – кричу я ей уже у дверей спальни Вика и Рори. – Просыпайтесь, сони, – смеюсь я, включая свет. – Ваш брат пришел в себя!

Рори запутывается в одеяле, Вик падает с кровати и долго не может отыскать очки на тумбочке. Они убегают вслед за матерью босоногими и в пижамах. Мне становится легче. Я почти счастлива.

– Главное, что твой брат будет жить, – говорю я посапывающей во сне Пози. – Теперь у вас все будет хорошо. Очень скоро Гейл встанет на ноги и будет с той, кого любит. А я… Я ему никто. Насильно мил не будешь. Нужно постараться начать жить заново. Вспомнить все и все учесть, чтобы получить второй шанс. А пока я буду просто Мадж Андерси из Дистрикта-12. И все бы ничего, если не считать, что я одна в целом свете, без семьи, без друзей, без дома.

****

– И долго ты будешь прятаться от Гейла? – спрашивает меня миссис Хоторн спустя неделю после «ночного беганья слонов по коридорам», пока мы чистим огроменную гору картошки для обеденного супа.

– Я не прячусь, – мгновенно ощетиниваюсь от такой формулировки, но под взглядом внимательных серых глаз, которые сканируют меня, словно рентген, теряю весь свой пыл. – Миссис Хоторн, – выдерживаю долгую паузу, – война идет по стране, набирая обороты: почти все дистрикты присоединились к тринадцатому, большинство Победителей активно выступают против Капитолия, снимаясь в агитационных роликах. Победа близка, и не нужно быть семью пядями во лбу, чтобы понять: на этот раз Капитолий проиграет. Власть Сноу падет, а Китнисс и Питу больше не придется притворяться влюбленными, чтобы защитить свои семьи. Каждый из них заживет своей жизнью.

– Знаешь, Пит очнулся, ‒ говорит она, превращая мой монолог в пустоту.

– Правда? – удивляюсь я.