Алмазная колесница. Том 2

Они сидели вдвоём на расчищенной поляне перед домом и смотрели, как из-за равнины поднимается солнце, наполняя мир розовым сиянием. Тамба курил свою маленькую трубку, то и дело заправляя её новой порцией табаку. Фандорин тоже не отказался бы от сигары, но коробка отличных манил осталась в багаже, по ту сторону расщелины, что отделяла деревню синоби от остального мира.

– Сколько вас? – спросил титулярный советник. – Только одиннадцать?

На месте побоища он видел одиннадцать человек. Когда перепачканные землёй любовники вылезли из подземной норы, синоби уже закончили свою мрачную работу. Мертвецы были пересчитаны, свалены в яму и засыпаны камнями. Люди Тамбы сняли свои маски, и Фандорин увидел обыкновенные японские лица – семь мужских, четыре женских.

– Ещё четверо детей. И Сатоко, жена Гохэя. Она не была в бою, потому что ей скоро родить. И трое молодых, они в большом мире.

– Шпионят за кем-нибудь? – спросил Эраст Петрович. Если дзёнин хочет разговора начистоту, к черту церемонии.

– Учатся. Один в Токийском университете, на врача. Один в Америке на инженера. Один в Лондоне на электрического техника. Сейчас нельзя без европейской науки. Великий Тамба говорил: «Быть впереди всех, знать больше всех». Триста лет мы следуем этому завету.

– Как вы сумели столько лет хранить свою тайну?

– Такова была воля Тамбы Первого. Он сказал: «Сильнее всех тот, кого не видно и не слышно, но кто видит и слышит всех». Ещё он сказал: «Ниндзя земли Ига погибли, теперь они бессмертны».

– Но разве Тамба Первый не погиб вместе со своими людьми? Мне говорили, что враги истребили их всех до п-последнего.

– Нет. Тамба ушёл и увёл с собой двоих лучших учеников. У него были сыновья, но сыновей он не взял, и они погибли, потому что Тамба был истинно велик, его сердце твёрдостью не уступало алмазу. Последний дзёнин земли Ига отобрал самых достойных, которым надлежало возродить клан Момоти.

– Как же ему удалось спастись из осаждённого храма?

– Когда святилище богини Каннон на горе Хидзияма уже горело, последние из ниндзя хотели покончить с собой, но Тамба велел им держаться до рассвета. Накануне ему выбило глаз стрелой, его люди тоже все были изранены, но такова власть дзёнина, что синоби не посмели ослушаться. На рассвете Тамба выпустил в небо трех чёрных воронов и ушёл с двумя избранниками через подземный ход. А остальные покончили с собой, напоследок отрезав себе лица.

– Если там имелся подземный ход, почему не ушли все?

– Тогда воины Нобунаги пустились бы в погоню.

– А зачем нужно было непременно дождаться рассвета?

– Чтобы враги увидели трех воронов.

Эраст Петрович затряс головой, вконец замороченный восточной экзотикой.

– При чем здесь три ворона? На что они п-понадобились?

– Враги знали, сколько воинов засело в храме – семьдесят восемь человек. Потом они обязательно пересчитали бы трупы. Если трех не хватило бы, Нобунага догадался бы, что Тамба ушёл и объявил розыск по всей империи. А так самураи решили, что Тамба и двое его помощников обернулись воронами. Осаждающие были готовы к любому волшебству, они привели с собой псов, обученных уничтожать грызунов, ящериц и змей. Были у них и охотничьи соколы. Соколы заклевали воронов. У одного ворона вместо правого глаза была рана, и враги, знавшие о ранении Тамбы, успокоились. Мёртвого ворона выставили напоказ на пересечении восьми дорог и прибили табличку: «Колдун Момоти Тамба, побеждённый правителем Запада и Востока, сберегателем Императорского Трона князем Нобунагой». Не прошло и года, как Нобунага был убит, но никто так и не узнал, что это сделал Тамба. Клан Момоти превратился в привидение, то есть стал невидимым. Три рода, пошедшие от великого дзёнина и двух его учеников – Момоти, Адати и Соноти – сохранились до сих пор, многократно породнившись между собой. Нас, вместе взятых, никогда не было больше, чем двадцать. Триста лет мы сохраняли и развивали искусство ниндзюцу, Тамба Первый был бы нами доволен.

– И ни один из трех родов не п-прервался?

– Нет, потому что глава семьи обязан заблаговременно подобрать наследника.

– Что значит «подобрать?»

– Выбрать. И не обязательно собственного сына. Кровь неважна. Нужно, чтобы мальчик обладал необходимыми задатками.

– Постой, – разочарованно воскликнул Фандорин. – Так, значит, ты не прямой потомок Тамбы Первого?

Старик удивился:

– По крови? Конечно, нет. Какое это имеет значение? У нас в Японии родство и преемство считаются по духу. Сын своего отца – тот, в кого переселилась его душа. У меня, например, нет сыновей, только дочь. Правда, есть племянники – родные, двоюродные и троюродные. Но дух великого Тамбы живёт не в них, а в восьмилетнем Яити. Я подобрал его пять лет назад, в деревне неприкасаемых. Я увидел на его чумазом личике знаки, показавшиеся мне многообещающими. И похоже, что не ошибся. Если Яити и дальше будет делать такие успехи, он станет после меня Тамбой Двенадцатым.

С другими вопросами Эраст Петрович решил повременить – и так голова шла кругом.

* * *