Утро всё же принесло сюрпризы, да еще какие! У меня начались критические дни. В походных условиях. В лесу. Такого ужаса и потерянности я не испытывала давно. Разумеется, в прошлой жизни у меня была программка на телефоне, где мне иногда выскакивало оповещение. Но тут я настолько закрутилась, настолько забыла обо всем, что даже и не подумала о такой возможности. Прокладки кончились давно. В прошлый раз пришлось пользоваться тряпочками, которых в замке Холодного было достаточно. И там были бани. И вода. Здесь не было ничего.
Ну конечно, ведь и живот болел, и не спалось — как я не догадалась еще вчера? У меня застучали зубы. Что делать? Положим, я пущу на тряпки какую из своих сорочек. Это восполнимый ресурс. Но что дальше? Я еду в сопровождении троих мужиков. Стирать тряпочки в ручье и развешивать их у костра? Мама всегда говорила мне, что ни один мужчина не должен даже подозревать о таких вещах. Это сугубо личное, только женское. Мужчина узнает — позор, стыд и катастрофа.
Как же быть? Что делать? На выползшего из шалаша и быстро убежавшего в дальние кусты Морозного даже не обратила внимания, погруженная в саможаление. Заметила его только тогда, когда на плечи опустилась тёплая ткань его плаща. Иен сел рядом.
— Рассказывай, — приказал он.
— О чем?
— На тебе лица нет. Что случилось?
— Ничего.
— Не ври. Лиль, я помогу, если могу. Правда.
— Ничего не случилось, Иен. Все в порядке. Это моё женское дело.
— Женское? В смысле, у тебя месячные начались? — буднично спросил цверг, а я аж подпрыгнула. — И чего такого? У меня две старшие сестры. Я не совсем идиот. Я ведь видел, что и у тебя в замке были…
— О таком не говорят, — сдавленно пробормотала я, пряча пылающие щеки в ладонях.
— А о паховой грыже говорят? А о геморрое? А о родах? Лиль, это естественные вещи. Успокойся и объясни, в чем проблема. У тебя живот болит, тебе плохо? Ты не сможешь ехать верхом?
— Ничего не болит, — смущённо ответила я. — Я не знаю… просто не знаю, как с этим справиться в лесу.
— Понял. Я могу тебе дать старую безрукавку. Нужно?
— Д-да.
— И останавливаться почаще? И воду тёплую?
— Я тебя ненавижу, — простонала я, едва не плача от стыда.
— Ну и дурочка. Все, вытирай слезы. Сейчас я дам рубашку и погрею воду.
Я мрачно смотрела на Иена. Почему, почему он с самого начала не поступил правильно? Я бы хотела именно такого мужа! Заботливого и понимающего. С которым, к тому же, в постели хорошо. Если бы только не эта мерзкая история с браком, я бы уже ворковала у него в объятиях. Может, и в самом деле меня отпустит. Когда-нибудь. Но пока я все равно жду от него подвоха.
Когда Валик и Вильгельм выползли из шалаша, зевая и ежась, я была уже в полной боевой готовности. На костре булькала каша, а мы с Иеном были бодры и веселы. Кроме того, вчерашнюю клюкву кинули в чай. Как сказал Иен — для конспирации. Клюквенный чай — мочегонный. Будем чаще останавливаться. Я не могла не улыбнуться его хитрому расчёту.
Валик как-то странно посмотрел на нас двоих, мирно сидящих рядом и беседующих о видах металлов. Я уверяла его, что кальций — это металл, и значит — наши зубы и кости тоже металлические, а он рассказывал мне, как что искусственные зубы врачи у цвергов делают из золота, это не только позволяет остаться в старости при зубах, но и выглядеть богато.
Альв потоптался на месте, искоса на нас поглядывая, а потом скрылся в лесу. Мы не обратили на него внимания, потому что мало ли что там ему надо было, криков не раздается и хорошо, к тому же для альвов лес — дом родной. Однако вот уже выполз из шалаша отчаянно зевающий Вильгельм, застучал зубами, потребовал горячего чая — а Волика всё не было. Но всерьез забеспокоиться мы не успели — альв вернулся с небольшим пучком трав в руках. Всё ясно — ходил на охоту.
— Держи, — сунул мне Валик в руки аккуратный пучок зелени.
— Что это за травы? — бодро спросила я. — Я вижу тысячелистник. О, и одуванчик. А еще?
- Валериана, дягиль, кровохлебка, брусника… — принялся перечислять альв. — пастушья сумка, калган…
— О, про пастушью сумку я знаю, — обрадовалась я. — Она при внутренних кровотечениях помогает. И с валерианой все понятно. Ее ведь можно прямо сейчас в чай? А остальное надо сушить. Давай завернем в лист бумаги, а ночью над костром повесим. Валик, хорошо, что ты в травах разбираешься! Если кто-то заболеет — ты вылечишь, правда?
Я с восторгом смотрела на такого полезного альва, который почему-то скривил губы и неохотно кивнул. На Иена вдруг напал приступ кашля, он даже отвернулся и закрыл рот руками.
— Вот, уже началось! — всплеснула руками я. — Первый заболел! Давай скорее говори, что добавить в чай от кашля?
— У него в сумке чеснок есть, — недовольно буркнул Валенуэль. — Первая помощь при простуде. Ну, и валериана никому не помешает.
Иен махнул рукой, хрипя:
— Подавился просто, не обращай внимания.
И вправду, он встал и пошел копаться в вещах, а Валик молча бросил в чай несколько листиков и налил себе полную кружку.