Алмазная пыль

– Эта девочка думает больше, чем мы с вами вместе взятые, – поддакнул Гриша, который все еще стоял за моей спиной. Но он остался, конечно, не для того чтобы поболтать по душам. И не замедлил тут же поинтересоваться: – так вам удалось поговорить с Яковом обо мне?

Ненавязчивость – его второе имя.

– Нет, – буркнула я. – Мы еще не виделись, и Яков не предупреждает, когда появится. Может быть, и сегодня – он любит приезжать по воскресеньям.

Я тайком скосила глаза на его лицо, а Гриша кивнул:

– Не забудьте замолвить за меня словечко.

– Дайте мне хотя бы шанс забыть о вас на минуту! – вспылила я.

А потом смутилась. Гриша как-то слишком серьезно смотрел на меня своими прозрачными голубыми глазами.

– Извините, – сказал, наконец, он. Но настырный взгляд не отвел. Извинялся он, оказывается, за другое: – признаться, до сегодняшнего дня я думал, в аду есть отдельный котел для таких гувернанток как вы. Я ошибался. Наде очень повезло с вами.

– Снова льстите?

– И в мыслях не было.

Он действительно был серьезен. Смотрел мне в глаза совершенно открыто и прямо – редко встречаются люди, которые умеют так смотреть.

– Я… хотела спросить, – с трудом собралась все-таки я, – вы жили когда-то в этом доме, слышали о тайном проходе в Хранилище. Вероятно, знаете, и где ключ от той двери из коридора?

– Увы.

Гриша перестал на меня смотреть, и как будто стало холоднее. В первый миг я даже пожалела, что сменила тему.

– Дело в том, – пояснил он, – что когда я здесь жил, даже и когда вернулся после обучения из Европы, этот коридор вовсе не был тайным. Заброшенным – это да. И всегда запертым на ключ – вот на этот ключ, что вы держите в руках. Но внутренней двери в коридоре не было.

– Странно…

– А позже, – продолжал Гриша, – когда я уехал на Восток и снова вернулся, то у меня и не было времени толком освоиться здесь. Я остановился тогда в гостинице… и, собственно, в особняк меня пригласили лишь однажды. А дом преобразился за мое отсутствие очень сильно. И дом, и парк.

Гриша не сказал прямо, но догадаться было несложно.

– Вы все еще тоскуете по этому дому? – поняла я с горечью.

– Есть немного.

Это было глупо, но я вдруг предложила:

– Хотите, я проведу вас внутрь? Ненадолго. Георга нет, и вряд ли он проявится до вечера. А у слуг выходной. Я правда могу!

Это действительно было глупо. Я даже знаю, что сказала бы Доротея.

– Не стоит, Марго. Не хочу, чтобы вам досталось из-за меня.

Я кивнула. Заговорила, лишь бы не молчать:

– Забавно… выходит, когда вы вернулись с Востока, то все еще были дружны с братом? Раз получили от него приглашение.

– Что вы, нет! – усмехнулся Гриша. – То есть, дружны-то мы не были, но пригласил меня вовсе не он. У деда, нашего знаменитого Карла фон Гирса, случились именины – восемьдесят лет. И родители тогда приехали, и я, разумеется. Дед всегда был мне рад.

Удивление мне скрыть не удалось, но я все-таки сдержалась, чтобы не ляпнуть очередную бестактность. Хотя я и правда полагала, что ко времени смерти баронессы, Карл фон Гирс был давно уже мертв. Выходит, что нет.

Да и в доме, выходит, собрались все родственники – даже Надина бабушка Маргарита, моя тезка, и та была здесь. К слову, помнится, Кики говорила, Маргарита терпеть не могла свою невестку…

Именно тогда вспомнила я и стишок, прочитанный с латунной таблички в Хранилище.

– Сколько жемчужин у Маргариты, столько же роз влево и вправо, и снова влево… – задумчиво произнесла я.

И внимательно следила за реакцией Гриши. Но он, кажется, слышал эти строчки впервые.

– Стих на латунной табличке? В Хранилище? – повторил он за мной. – Признаться, не знаю, о чем речь. Жемчужины Маргариты… наверное, имеется в виду тиара.

С этими словами Гриша нахмурился и разом помрачнел. Говорить дальше он почему-то не хотел – но я настояла.

– Какая еще тиара?

– Тиара Маргариты – такое имя ей дал дед, – нехотя пояснил Гриша. – Он сделал ее для нашей матери, когда той исполнилось шестнадцать. Подарок на именины. С ней она изображена на портрете в кабинете деда.

– Теперь этот кабинет принадлежит вашему брату… – задумчиво произнесла я, и взгляд сам отыскал окна особняка.

Гриша, хмыкнув, поинтересовался:

– Что же теперь – отправитесь считать жемчужины?

– Нет, что вы, – с деланной скромностью я опустила глаза, – только лишь верну на место ключ, который украла моя прелестная воспитанница.

Гриша понимающе кивнул. Поклонился и приподнял на прощание шляпу:

– В таком случае, не буду вам мешать и пожелаю удачи.

Прозрачные голубые глаза, всегда такие серьезные, сделались сейчас подозрительно веселыми.

– Вы видели эту тиару и этот портрет – и знаете, сколько там жемчужин, да? – мрачно спросила я.

– Разумеется.

– Сколько? – спросила я еще мрачнее.

– Не хочу портить вам удовольствие от открытия.

– Уже испортили!

Веселость из глаз никуда не делась, но Гриша безразлично пожал плечами – мол, ничего не знает. А потом развернулся и самым наглым образом отправился по парковой дорожке к воротам.

– Сколько?! – гневно спросила я ему в спину.

Он, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой.

Паршивец.

Глава 15. Жемчужины Маргариты