Алмазный остров

– Не могу, – ответил Артур. – Русская полиция знает, что я принадлежу к партии французских социал-демократов и приехал в Россию налаживать связи с паном Пилсудским и другими польскими социалистами. Мы, сторонники объединенной и независимой Польши, как кость в горле для русского царя и его сатрапов.

– Так ты революционэр! – восторженно произнесла Ванда и приподнялась на локте. Ее взор, обращенный на Артура, пылал обожанием и восхищением.

– Да, дорогая, можно сказать и так, – согласился социал-демократический граф. – Мне срочно надо уехать в Вену, где меня ждет мой связной, да вот ума не приложу, как это сделать. Только это, – он строго посмотрел на нее и приложил палец к губам, – строго секретная информация. И за ее разглашение по законам нашей организации полагается смерть.

Ванда надолго замолчала. Потом, когда они стали строить планы завтрашнего дня, она вдруг выпалила:

– Кажется, я смогу помочь тебе.

– В чем? – не понял сразу Артур.

– Ну, о чем ты говорил, – выбраться за границу.

– Шутишь? – улыбнулся Артур, на самом деле превратившись в слух и внимание.

– Отнюдь, я вполне серьезно. Дело в том, что у меня есть сестра. А у сестры муж. Он мировой судья. Живут они в Люблине, и однажды муж сестры помог перебраться за границу одному русскому князю, замешанному в заговоре против царя. Кажется, его звали Крылаткин.

– Может, Кропоткин?

– Не помню, – Ванда виновато улыбнулась. – Хочешь, я напишу ей письмо?

– А это будет удобно? – спросил Артур.

– Разумеется, ведь она же моя сестра. – Ванда посмотрела на Артура, и ее глаза стали печальными. – Одно плохо.

Она замолчала и отвернулась.

– Что же плохо, дорогая? – повернул ее к себе Артур.

– То, что ты от меня уедешь. Но ведь тебя все равно не удержать, правда?

«Правда», – хотел ответить Артур, но промолчал.

Ванда всхлипнула и стала похожа на ребенка, которого хочется успокоить и пожалеть. Он успокоил ее. По-своему. И пожалел. Как мужчина может успокоить и пожалеть женщину, когда они лежат в постели, соприкасаясь голыми телами.

Ответ пришел неожиданно быстро. Это для Ванды. Для Артура письмо от сестры Ванды пришло не так уж и скоро. В письме Юзя – так звали старшую сестру Ванды – отписала, что она и ее муж сделают все возможное для человека, отдающего свои силы и помыслы восстановлению Великой Польши.

Пришла пора расставаться. Ванда буквально ревела, и слезы ручьем лились из ее глаз.

– Не плачь, – Артуру было неловко. Последняя женщина, которая плакала из-за него, была его матушка, когда он был вынужден покинуть Россию. Остальные женщины в его жизни, которых он оставлял или которые оставляли его, либо посылали ему в спину проклятья, либо пытались оправдываться и вернуть его. Так или иначе, но у тех и других глаза были сухи.

Но Ванда… Неожиданно для самого Артура в их отношениях возникло нечто особенное, чего у него не случалось с другими женщинами.

– Не плачь, – повторил Артур и погладил ее по голове. – Может, свидимся еще…

Маркиз протянул оставшиеся у него деньги, но она не взяла их, отказавшись движением головы. Говорить Ванда не смогла из-за накативших рыданий.

Потом они обнялись и простояли так какое-то время.

– Ну, я пошел, – сорвавшимся вдруг голосом произнес Артур. – До видзення.

Ванда лишь качнула головой. В общем, как говорится в таких случаях, они расстались друзьями.

На вокзале он удачно сел в поезд и по приезде в Люблин сразу направился к Юзе.

Дома ее не оказалось. Ее муж тоже еще не возвратился со службы, поэтому Артур любезно принял приглашение экономки – что встречала его, буде извещена о приезде «графа», – разместиться покуда в гостиной и откушать кофею. Потом его отвели в комнату, выделенную для него.

Скоро пришла пани Юзя. Она была года на два постарше Ванды и немного полнее, хотя полнота имелась именно в тех местах, против которых мужчины вряд ли имели что-либо против.

Представившись, Артур быстро расположил Юзю к себе, и когда вернулся со службы ее муж, они были уже добрыми друзьями. Супруг Юзи, несмотря на свою строгую должность, оказался человеком вполне добродушным и крепко любящим свою «Великую Польшу, отданную на растерзание милитаристическим державам», в число которых он включал и Россию.

Артур не спорил с ним. Напротив, надев личину французского графа-республиканца и интернационалиста, он рьяно поддерживал судью и несколько раз повторил, что Юзеф Пилсудский именно тот человек, который необходим сегодня как воплотитель идеи возрождения Речи Посполитой. Мол, это не только его, графа Ламбера, мнение, но и парламента и правительства Французской Республики в целом.