Алмазный остров

Чего только не предлагал покупателям с тугим кошельком магазин Владислава Полторацкого! Серьги, броши, браслеты, портсигары, кольца и перстни стоимостью в двухгодичное жалованье частного пристава; кулоны, брелоки, жемчужные бусы, алмазные и бриллиантовые подвески, жемчужные, коралловые и бриллиантовые колье в стоимость дома в Москве или Петербурге, или даже целого имения.

И ведь находятся люди, кто все это покупает!

Помощник тем временем опросил управляющего и двух приказчиков. По их показаниям, женщина, представившаяся баронессой фон Гольстен, весьма хорошо говорила по-немецки, понимала польский язык и имела от роду около тридцати лет. Она была стройна, ухоженна, среднего росту; внешность имела привлекательную, нос обычный, с небольшой горбинкой; лоб большой, чистый, безо всякого намека на морщины; волосы темные, глаза карие.

– Да, вспомнил!.. У нее еще был такой взгляд… блестящий и влажный, что ли… – добавил Яцек.

– Влажный? – удивленно переспросил Щелкалов.

– Ну да, влажный, – повторил Яцек. – По крайней мере, я бы сказал именно так.

– Вы уже это сказали, – заметил ему пристав. – Еще что-нибудь запомнили?

– Нет, – ответил Яцек, подумав.

– А вы? – обратился пристав к обоим приказчикам.

– Нет, – ответил один, покачав головой.

– Нет, это все, – сказал другой, пожав плечами.

– Хорошо, – произнес Яков Васильевич. – Вы никуда не собираетесь выезжать?

– Не предвидится, – ответили оба приказчика.

– А вы? – обернулся пристав к Яцеку.

– Куда же теперь ехать-то, – обескураженно протянул управляющий.

– Это я к тому, – пояснил Щелкалов, – что ежели мы эту так называемую «баронессу» заарестуем, так чтобы вас всегда можно было найти, чтобы произвести очную ставку или опознание.

– Ясно, – ответил Яцек. – А вы ее… заарестуете?

– Несомненно, – ответил полицейский пристав. – Вопрос лишь во времени.

– А драгоценности?

– Что драгоценности?

– Драгоценности вы ее заставите вернуть? – с надеждой посмотрел на Щелкалова Яцек.

– Это зависит от того, как скоро мы ее изловим, – ответил пристав. – А в нашем деле, сами понимаете…

– Хотелось бы поскорее, господин пристав, – просящим тоном произнес Яцек Полторацкий.

– Нам тоже… Здесь наши желания вполне совпадают. – Пристав коротко посмотрел на помощника и добавил: – Что ж, приносим вам наши соболезнования по поводу утраты ценностей и спешим заверить вас, господин управляющий, что полиция Варшавы в нашем лице приложит все возможные усилия, дабы изловить мошенницу и заставить ее понести заслуженное наказание. Можете передать это вашему батюшке.

– Вы даже не представляете, как мы на вас надеемся! – с чувством отозвался управляющий.

– Родственников «баронессы фон Гольден», – Щелкалов посмотрел на старика с «бонной» и девочку, – мы забираем с собой, в участок и… с тем разрешите откланяться и принять от нас заверения в совершеннейшем нашем почтении, – слегка приподнял он котелок.

Когда за полицейскими закрылась дверь, Яцек обхватил голову руками. Хотелось плакать и рвать на груди волосы, а голову посыпать пеплом. Да что там пеплом, землей!

Еще от накативших треволнений сильно хотелось выпить.

Яцек прошел в дальнюю комнату и достал из тумбочки стола бутылку с коньяком и высокий бокал. Налил на донышко бокала темно-коричневый напиток, подержал в руке, понюхал… Долил до трети бокала, затем, подумав, налил до половины и одним махом опрокинул содержимое в рот. Проглотил, выдохнул и уставился в одну точку.

На душе было муторно и скверно. Но рвать на груди волосы и посыпать голову пеплом уже не хотелось…

Глава 5 ГРАФ-РЕСПУБЛИКАНЕЦ

Лучшего убежища, нежели у Ванды, трудно было сыскать.

Вечерами, ближе к ночи, певичка уходила на службу и возвращалась только под утро. Затем отсыпалась и весь день до позднего вечера была в распоряжении Артура. Губ она больше не красила, в результате чего выглядела свежее и как-то по-домашнему, что действовало на «графа» успокаивающе и где-то даже возбуждающе.

Два дня пролетели, как несколько часов.

В варшавских газетах, которые покупала Ванда по просьбе Артура, никаких сообщений относительно его розысков не встретилось. Очевидно, полиция решила обойтись собственными силами, не привлекая внимания общественности к его персоне. Это настораживало, но и внушало некоторую надежду на возможность успешного пересечения границы. Нужно было либо раздобыть подходящие документы, либо найти нужного человечка, который сумел бы организовать переход границы. Когда в газетах появится объявление о его розыске с описанием его примет, сделать это будет много труднее.

На третий день, после двукратного соития, возлежа на оттоманке, они с Вандой беседовали о пустяках. Благостное состояние души и тела, которое возникает после предания любовным ласкам всего себя без остатка, не предполагало серьезных разговоров, однако Артур все же вскользь упомянул об утере документов и невозможности выезда за границу.

– Так выправь документы, и дело с концом, – без интонаций заметила на это Ванда.