Алмазный венец севера

Волшебник отвернулся и с тихим рычанием, которого леди никак от него не ожидала, некоторое время смотрел печально на опустевшую дорогу и настороженно поглядывавшие в окна лица. И лишь потом он справился с собой и уже громко, на весь двор спросил:

— Так что мне передать господину полковнику королевской армии?

Дорога, доселе вившаяся по полям, наконец-то нырнула в перелесок. Долгожданная тень сразу обернула прохладой и сделала продвижение почти даже и приятным.

Если посмотреть дальше, то выбежав из широкой заросшей лощины, путь взбирался на пологий пригорок, а там… да кто знает, что там? Известно лишь, что где-то вдали, далеко на полуночи, армия медного королевства уже нащупывала подходы к столице ненавистного государства святош. Сходились в боях полки, ярко и гневно полыхала боевая магия, или же тихо и незаметно косили людей проклятия и ведьминские наговоры.

А здесь, по покрытой мягкой плью просёлочной дороге, с упорством и неутомимостью муравьёв в ту сторону упрямо шагали двое молодых парней. Поручик королевской армии, при виде которого мамаши с неожиданной прытью прятали по домам и избам своих дочерей да от греха подальше прикрывали лица сами. И круглолицый, плотно сбитый сержант с хозяйственно набитым вещмешком за плечами. Дорога вела примерно на полночь и в общем устраивала направлением этих двоих — потому они и шагали с неспешной настойчивостью солдатского роду-племени. Ну и чесали языки, понятное дало…

Из-за поворота дороги, стволами деревьев и кустарником закрывавшим видимость, почти бесшумно выехал пикет — двое солдат при сияющем кирасой усатом ротмистре.

— Патруль двенадцатого кавалергардского полка. Предъявите документы, господа… — ротмистр смотрел остро, цепко. Да и солдаты привычно охватили пеших в полукольцо, с надеждой поигрывали копьями — ну, дёрнитесь кто-нибудь!

Сержант прекратил рассказывать поручику байку из бесконечного цикла про ротмистра Хохоталкина и леди Натали, кивнул. Улыбка постепенно стекла с обоих лиц.

— Без проблем, — он устало повёл плечами, скинул со спины вещмешок и принялся в нём ковыряться. — Мы из госпиталя, в седьмую ударную возвращаемся.

Поручик хоть и поморщил ус при виде разъезжающих в седле и не бьющих ноги кавалеристов, но добыл свои бумаги быстрее, потому и подал первым. Ротмистр не слезая с сдела принялся разбирать их, придираясь к каждой буковке и каждой запятой.

— Так… после ранения у Поднебесной? А отчего так долго, господин поручик — за седмицу целители даже покойника подымут да в строй поставят.

Ларка вздохнул и дёрнул чуть вспотевшей от жары щекой.

— Да там святым клинком какой-то нерв задело. Стала нога отниматься — пришлось целителям повторно резать да чего-то там исправлять.

— Бывает, — неожиданно покладисто отозвался ротмистр, чтобы тут же придраться — почему печать в подорожной смазана?

Терпеливо и мягко, как только и говорят с детьми да выжившими из ума стариками, Ларка пояснил — в комендатуру как раз в тот момент какой-то высокий чин из штаба зашёл, вот писарь и подпрыгнул в стойку.

— Да, точно они, крысы тыловые, всё тянутся перед начальством, — ротмистр кивнул, наконец потерял к Ларке всякий интерес и занялся сержантом.

— Тэ-экс… ого! — полусонный разморенный взгляд его полыхнул интересом. — А как же вы это, господин сержант, получили ранение в ягодичную мышцу? Уж не оттого ли в задней части лишняя дырка, что драпали с поля боя?

Сержант побагровел и откровенно разобиделся.

— Ты за языком следи, ротмистр — скажешь тоже, драпал… я артиллерист, из обслуги, — он ткнул в нашивку на плече. — Ну вот, во время осады крепости Нотеберг три дня тому, отвернулся я как раз от лотка, нагнулся за очередным зарядом для баллисты — а с той стороны прилетел шальной арбалетный болт. Ну, это… как раз туда и пришёлся подарок от светленьких.

Ротмистр усмехнулся и восхищённо покрутил головой.

— Бывает же такая хохма!

Кулачищи сержанта сжались так, что побелели костяшки пальцев.

— Тебе-то, может, и хохма. А мне? Вот закончится война, приду я к девушке свататься, а она и спросит: о, ты ранен был? А куда? — он с неожиданной злостью сплюнул в придорожную пыль. — И что я ей отвечу? В жопу, мол?

Оба кавалериста по сторонам неприкрыто ржали и весело скалили зубы, уже покачиваясь в сёдлах и едва не роняя копья. Ларка тоже ухмылялся от неимоверности ситуации, и даже тронутые сединой усы ротмистра как-то странно подпрыгивали на загорелом лице. И всё же, молодой поручик нашёл в себе силы утешающе хлопнуть разобиженного артиллериста по плечу.

— Не горячись, сержант. Вот так, как нам сейчас, объяснишь — и деликатно пальцем укажешь, в какое место. Если любит — поймёт.

Сержант дёрнулся в раздражении, зыркнул люто, но всё же смолчал. Ротмистр тоже расслабился и кивнул своим на конях — наши, не дезертиры и не лазутчики светленьких. На прощание он даже посоветовал зайти к интендантам на перекрёстке. Дескать, куда они в седьмую провиант и фураж направляют, туда и путь держать. Но Ларка мягонько придержал того за стремя.

— Как там, на фронте? Давим паразитов, или огрызаются?