Алоха, мой друг

– На этой дороге не бывает случайностей.

– О чём ты?

– Есть одна легенда…

Хью был тут как тут. Он ни на минуту не забывал о Багире, хоть и подрагивал от холода, доставляя хорьку мелкое неудобство.

– Легенда? – повторил он тихо.

– Страшилка, – поправил я и хлопнул комара, присосавшегося к ляжке.

– Расскажи, – потребовал Хью. – Атмосфера уж очень здесь жуткая. В самый раз для страшных историй!

– Неправильно перед обрядом говорить о духах в негативном ключе.

– Ну, мы ведь не ржём.

– Ещё б вы ржали! – сказал он и вздохнул с укоризной.

– Ты что, испугался?

– Ага. Вроде старший, большой, почти как мой двоюродный брат, – прокомментировал едко Хью. – Ладно ещё, когда бабушка прибегает к магии, она шарит. Нельзя смеяться над стариками. А тут просто история, так сказать, фастфуд для ума.

Вне всякого сомнения, Келвину не нравилась эта идея. Одарив меня умоляющим взглядом, в котором читались и стыд, и холодный ужас, он произнёс сдавленно:

– Призраков потревожите, или сами поверите в то, чего нет.

– Не раздувай из мухи слона.

– Пожалуйста, – попросил Келвин.

– Всё, без отговорок! Ты как хочешь, а мы с Багиркой послушаем.

– Я в этом не участвую, – добавил Келвин несколько огорчённо, обратившись ко мне. – Я-то думал, что ты поступишь мудро, а не наоборот, – просипел он с закрытыми глазами. – Фиг мне, а не нормальные пассажиры.

– Не бубни, – гаркнул Хью, у которого моментально испортилось настроение.

Город оставался близким и одновременно далёким. Предки не могли помочь в случае чего. Только мы и пустующая дорога, влажная от противного дождика.

Я решил, что Келвин трусил, раз отговаривал от страшилки. Нас было трое, поэтому-то я и прикидывался храбрецом. Перед тем как приступить к рассказу, я прокрутил в памяти кое-какие детали. Хью сгорал от нетерпения, настолько желал провалиться в события давних лет.

– Когда-то в долине жили племена, яростно ненавидевшие друг друга. Люди были полны злобы и зависти, вечно засматривались на то, что им не принадлежало, – я выражался таким же литературным слогом как мама. Как-никак, фольклор. – Если кто-нибудь отыскивал новый источник, другие дрались с ним, чтобы напиться чистой воды. За добычу же, за самое сочное мясо во всей округе, убивали. Тела вспарывали, набивали камнями и топили в океане, не чувствуя жалости и сострадания.

Дочь старого вождя одного из племён, Мека, отличалась от остальных. Страдавшая с младенчества слепотой, она не видела крови и смертей. Не знала она и о том, как выглядели её братья, проклинавшие чужих матерей и сестёр. Не знала, но чувствовала боль, которую приносили жестокие слова и удары камнями. Каждый день она слышала, как кто-то рыдал, молил о пощаде или просил богов забрать его бренную душу. Мека переживала, но верила, когда-нибудь племена поймут, что они не правы и что жизнь надо ценить, а не губить.

Отец с матерью не разрешали девушке выходить за пределы родной деревни. Таким образом, они пытались уберечь дочь. Она не соглашалась с их мнением.

– Если большая часть нас пойдёт прямо к ним и скажет, что не хочет бороться, а стремится к миру, то, быть может, мы достигнем соглашения, – сказала Мека сразу после совершеннолетия.

– Это в тебе говорит юность, – объяснил отец. – Не кидайся в жерло вулкана – сгоришь.

– Бедное моё, наивное дитя! – повторила слёзно мать. – Кто ж тебя научил таким глупостям?

– Я сама всё поняла, – без лишней гордости заявила Мека. – Я поняла, ни за что не отступлюсь от задуманного!

Она говорила правду. Той же ночью Мека проникла на чужую территорию и спряталась в хижине мужчины, сильного и жалостливого Кеони. Оказалось, что он был вдовцом. Пожалел он добрую слепую девушку и оставил у себя. Мека радовалась, что сумеет сблизиться хотя бы с одним жителем враждующего племени.

– А как вы ведёте быт? Как охотитесь? Как воспитываете детей? – не унималась Мека.

Так она узнала, что люди, где бы они ни обитали, походили друг на друга, как две скорлупки одного кокоса. Со своими печалями и страстями, они были готовы пойти на что угодно лишь бы уберечь семью и накопленные богатства.

Кеони отвечал спокойно, бесцветным, но совсем негрубым голосом, как прежде. После смерти жены он был абсолютно несчастен, но с приходом девушки привёл мысли в порядок. Больше он не плакал по вечерам и не попадал специально под горячую руку, чтобы скорее приблизить пляску смерти. Теперь Кеони не грустил в одиночестве. Спустя долгие годы в нём пробудилась любовь.

Мека не уставала расспрашивать о племени. Она мечтала познакомиться с ним поближе.

– Пожалуйста, выведи меня наружу! Покажи меня соседям!

– Тебе опасно выходить даже со мной, – мягко настаивал Кеони. – Здесь ты чужая. Они не примут дочь другого вождя.

– Но как ты можешь быть уверен в суровости людей, когда сам поступил по справедливости?

– Я не смею причинить вред девушке.

– Видишь? Ты такой же, как и они.

– Мы совершенно разные, – произнёс неутешительно Кеони. – Я не хочу, чтобы с тобой случилась беда.

– Я пропаду, если не выйду, – тихо промолвила Мека и сложила ладони. – Дай им шанс. Дай мне шанс спасти наши племена!