Альпийская фиалка

И вовсе не обязательно забираться на крышу церкви, чтобы увидеть, сколько их, ущелий, там, выше Мроца. И если в незапамятные времена жили великаны, то, конечно же, эти ущелья были для них лишь канавки.

Может, и не было их вовсе, великанов, может, это ручьи тесали в течение многих веков склоны гор, катили вниз скалы, перетирали в пенных водах своих твердые камни и рыли глубокие пропасти, где поднялись девственные леса, в которых водятся столь же первобытные медведи, если под словом девственный понимать то, что не ступала сюда нога человека.

Он в этих ущельях и таится, родник суеверий, бесов и духов, и еще по сей день многие крестьяне Мроца, проходя мимо замшелых пещер, в страхе, затаив дыхание, ступают по опавшей листве осторожно и при каждом шорохе ощущают в коленях дрожь, даже если звук этот рожден хрустнувшей под постолом сухой веткой.

И когда приходит сюда зима и снег пригибает и ломает своей тяжестью деревья, в Мроце садятся вокруг курси[11] и какой-нибудь старик, тысячу раз ходивший в лес по дрова, начинает свою повесть о том, как в ночи, идя лесом, слышал он звук, будто кричала женщина, вроде бы знакомая ему женщина, звала слабым голосом и как он пришпорил коня…

Рассказывает, спустив ноги в тепло тонира[12]. Что ему до того, что полусонный внучек его жмется в страхе к бабушкиной юбке, не зная — слушать ли причудившееся его деду или отдаться во власть сна подле курси. А еще если к россказням деда начинает проявлять интерес и комсомол села (а в Мроце комсомольцев пока мало), по складам пока читающий свою книгу — «Мы не рабы, рабы не мы», — он все тянется и расслышать поподробнее, хоть и говорено было ему на собрании, что бесов в лесах нет, что выдумки все это и суеверие.

Есть в Мроце, разумеется, и сельсовет, а сельсовет — это председатель. Но ни в одном докладе вам не скажут того, что вы увидите сами, пожив в Мроце, полистав вековечную книгу его бытия.

Выше над селом остались старые пещеры, в прохладе которых укрываются отставшие от стада телята. Много нетесаных камней здесь, уложенных в аккуратную кладку по кругу, а посреди лежит большой плоский камень, на который ссыпают соль для овец. Люди, которые вырвали из скал эти камни и поставили высоко над селом, и овец-то небось не имели. Мроц о том ничего не помнит, и лишь седая старина сохранила название «Место поклонения идолам».

Мроц — это сплошные улочки, одна уже другой, канавы. Стадо, возвращаясь с пастбищ, моет в них заляпанные пометом копыта, и всякий раз — утром и вечером — вода в них мутнеет, словно течет вода из помоек.

Посреди села — древний храм, на пороге его — навоз лет за сто, не меньше. В тени храма прикорнула овца, прежде чем податься в горы, навалила кучу помета, да еще какую, и нередко босоногие женщины, идущие поцеловать святой крест у храма, ступают прямо по этим кучам.

Там же, посреди села, чуть поодаль от храма стоит самая что ни на есть лачуга. Эта хижина — читальня Мроца. Она могла бы служить и амбаром, внутри — доски, положенные на камни, да несколько плакатов.

Человеку постороннему в диковинку, что камни «Места поклонения идолам» остались стоять до самого открытия хижины-читальни, хотя газеты сюда приходят не часто, поскольку на селе грамоту знающих мало. Языческий очаг для жертвоприношений, христианский храм и новая хижина-читальня словно вобрали в себя историю тысячелетий — с тех самых пор как объявился в ущельях Мроца скалоподобный человек, который вышвырнул мохнатого медведя из пещеры и сам поселился в ней.

Спросите об этом у самого сведущего в Мроце человека, и увидите, как он не найдется с ответом, вконец растерявшись, с удивлением воззрится на вас, зато с гордостью поведает, что «триста лет правления царя Николая» Мроц не дал ни единого солдата, церковные записи велись заведомо небрежно, чтобы ни один человек из села не «ушел в Сибирь, не обрусел». Расскажут вам, как каждый год на вербовочный пункт являлись один кривой и один косой — дабы избавить Мроц от воинской повинности, и все под вымышленными именами, чтобы выручить какого-нибудь пастуха, или о том, что кто-то распродавал все свое имущество, подкупал кого надо, чтобы не обрекать сына на солдатчину.

И немало еще удивительного расскажут вам в Мроце, диву дадитесь, как узнаете, что во многих домах Мроца новый год справляют по своему календарю, именуемому Навасардовым, как просыпаются в языческую Навасардову ночь, разводят костры и на рассвете готовят обед.

Большим событием было для Мроца появление диковинной машины, навьюченной на лошадей.

Председатель по складам прочел полученное им предписание: «направляем один триер, рекомендуем под личную ответственность смотреть за машиной до новых распоряжений». И потому что бумага эта была скреплена печатью, написана официальным языком, председатель раскрыл свою тетрадь и занес туда: «Сим из района в село мое прибыла машина до новых распоряжений».