Алракцитовое сердце. Том II

— У вас невероятно мощная хинра; никогда раньше не видела ничего подобного, Р’гич-абан. Впрочем, неудивительно… — Харрана снова перешла на дарвенское наречие; как Деян понял — специально для него и Альбута. — Но после смертного сна она течет слишком медленно: возможно, процесс пробуждения завершился не полностью или прошел неправильно. Чтобы поддерживать в теле жизнь, вы внутренним усилием ускоряете поток, но цена за это — еще большее нарушение его естественного течения. Иными словами, вы калечите сами себя. Незначительно, однако время идет — и повреждения накапливаются… Вам это известно?

— Да, я предполагал нечто подобное, — мрачно отозвался чародей. — Как и то, что если ничего не предпринять, это убьет меня. По-вашему, как скоро?

— Не могу предположить точный срок. Но, боюсь, это случится скоро, Ригич-абан. — Она заглянула чародею в глаза. — У меня нет достаточно знаний и мастерства, чтобы помочь тебе, но, быть может, они есть у кого-то другого. И тебе лучше поторопиться отыскать его.

— Сомневаюсь, что излечение возможно, — спокойно сказал Голем.

— Нельзя терять надежду, — ответила Харрана, не слишком скрывая, что она тоже сомневается в такой возможности. — Разрушение тела пока не продвинулось слишком далеко. Вчерашнее буйство сошло вам с рук. Внутренних кровотечений нет, ничего настолько серьезного, что наверняка убило бы вас в самое ближайшее время. Отдых, сон, лечение — и через день или два вы будете на ногах.

У Деяна вырвался вздох облегчения; словно камень свалился с плеч. Будущая угроза, о которой он и так догадывался, сейчас казалась невероятно далекой и должна была стать заботой опытных лекарей Венжара ен’Гарбдада, а его — вовсе не касалась.

— Я оставлю нужные лекарства. Но больше ничем не могу помочь, — Харрана чуть склонила голову. — Мне жаль.

— Не стоит сожалений. — Голем сумел изобразить подобие сердечной улыбки. — Спасибо, что пришли, Харрана абан-хо.

Она кивком приняла благодарность:

— Не верится, что это вы… В самом деле вы.

— Почему же? — Казалось, Голем действительно удивился. — Вы ведь понимаете способ, каким произошло мое возвращение. Это необычно, но не выходит за рамки представлений о возможном… Во всяком случае, не слишком далеко.

— Не слишком далеко — для вас? Но… я понимаю, да. И все же поверить непросто. — Харрана взглянула на чародея с сожалением и грустью. — Мои отец и дед возжигали подношения Абсхар Дамару. И в этот самый час кто-то молит Абсхар Дамара о помощи, в то время как Абсхар Дамар на постоялом дворе мается желудком и мигренью, упившись до полусмерти вина.

— Абсхар Дамар — глупая сказка, которую придумал какой-то невежа, — резко ответил Голем. — Я не Хранитель и никогда им не был.

— Эту сказку придумал ваш друг Абсхар Ханол абан Мирг Бон Керрер незадолго до кончины. — Харрана холодно улыбнулась. — Грустная, может быть, глупая — но хорошая сказка. Вы, милорд Ригич, ее начало — и ее конец: и похоже, что весьма досадный… Но, так или иначе, вы — Абсхар Дамар; люди моего народа присягнут вам на верность, едва узнают о вас. Я рада возможности услужить вам. Но мне жаль сказки.

Она сказала это спокойно и просто, как будто сожалела о нечаянно разбитой чашке. «Странная женщина… Или все хавбаги такие?» — Деян всмотрелся в ее смуглое лицо, отыскивая признаки фальши, — но тщетно. От Голема и следовало, по здравому размышлению, ждать настоящего или показного равнодушия, однако от Хараны при встрече с богоподобным «Хранителем» он ожидал недоверия, поклонения, страха — но никак не такого вот обыденного разговора…

— Вашей верности я не заслуживаю, но досаду — заслужил. Послушайте, Харрана абан-хо! — Голем уставился на нее одним из тех проникновенных взглядов, к которым часто прибегал, чтобы убедить в своей правоте Джибанда. — Раз вы сознаете меру моей ответственности… и вины… вы понимаете: я не могу ждать два дня. Даже до утра не могу. И так из-за моей слабости потеряно было слишком много времени. Я должен выехать как можно скорее… невзирая на последствия. Вы можете это устроить?

Харрана качнула головой:

— Невозможно.

— Мне не хотелось бы прибегать к помощи «вдовьих слез», но в случае необходимости придется, — сказал Голем. — Может быть, у вас все-таки найдется менее ценное средство?

— Я лечу, а не калечу, — отрезала Харрана.

— Прошу вас!

— Нет! — рявкнул Деян. — Совсем ума лишился?! Никуда ты сейчас не поедешь! Об отраве своей и думать забудь. Или… — Так и не придумав, что «или», он вскочил и зашагал по комнате от стены к стене, с каким-то отстраненным удивлением понимая, что действительно взбешен. — Мрак бы тебя побрал, вытворяешь невесть что, глупость за глупостью! С меня довольно. Делай, что скажет госпожа лекарь! И не морочь ей голову своей болтовней. Полтора, или сколько их там бишь было, века, и еще три сверх небо коптишь — а дурак дураком!

— Эй, ну, будет, будет… Я же еще не сделал ничего… — Голем казался совершенно обалдевшим и едва ли не напуганным его вспышкой. — Перестань, Деян. Чего ты так взвился?