Алракцитовое сердце. Том II

— Ты уже сделал достаточно, чтобы опять валяться полумертвым, — с нарочитым спокойствием сказал Деян, подойдя вплотную к кровати и поймав растерянный взгляд чародея. — Но сегодня ты больше точно ничего такого не сделаешь. Если будет нужно, Джибанд об этом позаботится. Ты ведь не откажешь своему мастеру в этой услуге, Джеб? Он будет недоволен, но, как видишь, у него временное помрачение рассудка, так что до утра… самое меньшее — до утра все его приказы недействительны.

Было несколько самонадеянно требовать от Джибанда не подчиняться «мастеру»; однако великан кивнул с видимым удовлетворением:

— Я понял и совершенно с тобой согласен, Деян.

— Ну и ну…. Вы слышали: ваш «Абсхар Дамар» не волен распоряжаться даже самим собой, — обратился Голем к Харране.

Харрана промолчала, только покосилась на Деяна, как ему показалось, с некоторым уважением.

Капитан Альбут стоял в сторонке и делал вид, что его происходящее никак не касается.

— Ну что ж, абан-хо. Будь по-вашему: командуйте, — не найдя ни одного союзника, Голем сдался без боя. — Доверяюсь вашему искусству.

— VI —

Харрана велела капитану Альбуту принести с кухни подогретой воды и привести одну из женщин-служанок, которой собиралась поручить следить за приемом лекарства, а пока тот ходил, с интересом разглядывала Джибанда и перекинулась с ним десятком фраз на гортанном хавбагском наречии. В отличие от епископа Андрия, никакого предубеждения к «ненастоящим людям» она не испытывала.

Капитан вскоре явился с небольшим ведерком и фигуристой рыжеволосой девицей; Деян попытался вспомнить, та эта девица или не та, что развлекалась с чародеем ночью, но так и не смог, и, успокоив любопытство тем, что вопрос этот не имеет ровным счетом никакого значения, воспользовался случаем и выскользнул вслед за капитаном за дверь.

— Действительно Абсхар Дамар, значит. Ну, мать. Дожили. — Особо удивленным Альбут, однако, не выглядел.

— Дурак он набитый, вот он кто, — выпалил Деян, еще не до конца успокоившийся.

— А моя-то — дура-баба! — Альбут криво усмехнулся. — Проще море вычерпать, чем ересь из хавбага.

— Что это значит — «Абсхар Дамар»?

— Хранитель Мира.

— Это я понял. Смысл в чем?

— У хавбагских еретиков Хранителей больше, чем блох на собаке. Дай бог памяти… — Капитан наморщил лоб, вспоминая. Вряд ли он был большим знатоком чужеземных обычаев, но много общался с Харраной, а возможно, и с другими хавбагами, потому что-то, да знал. — Вроде бы вся соль в том, что пока Абсхар Дамар нес службу — все у них было хорошо, и погиб он, чужеземец, за то, что не желал зазря проливать кровь и предпочел правое дело их народа неправым намерениям своего. Тут игра слов, по-нашему коротко не сказать. «Дамар» на хавбагском — и «достоинство», и «перемирие», и «мир»: все сразу. — Альбут сделал размашистый жест.

— Достоинство и мир — одно и то же слово? — удивился Деян.

Они спустились в зал и сели за ближайший к лестнице стол.

— Ну да. Только это по-нашему вернее всего будет сказать «достоинство». Так мне объясняла Хара. А по-ихнему жить в мире — в мире вообще, жить в ладу с другими и жить в ладу с самим собой — это все, ну, одно и то же. — Альбут говорил скороговоркой, и губы его странно кривились, словно не справлялись с плохо понятными и чуждыми ему, перенятыми из чужих уст словами. — Увязнуть в долгой войне для хавбага значит, вроде как, утратить достоинство. При этом воюют они постоянно. А из тех, кто осел у нас, на материке, многие в наемники идут… Больше им податься некуда, но не то, чтоб им такая жизнь была не по нутру. Несмотря на все речи про мир и достоинство — воюют они охотно, хорошо воюют. Тьфу! — Он сплюнул на пол и отмахнулся, будто от чего-то невидимого. — У нас говорят: проще женщину понять, чем хавбага. А Хара всем женщинам женщина, и всем хавбагам хавбаг. Голову сломишь… — Он поморщился. — В Хранители посмертно записывают, чтоб без всяких неурядиц, но твой князь Ригич, выходит, недоумер: ситуация, м-да. Их богословы с ног собьются, выдумывая, как все это увязать. Ну и бесы бы с ними! Но Хара… не представляю, что у нее в голове сейчас творится. Зато знаю наверняка: здесь, в Нелове, скоро будет жарко, и ей пора отсюда бежать: но меня она не слушает… Может, он ей скажет, а?

— Я могу его попросить, — неуверенно сказал Деян. — Но разве его она послушает? Хоть он и Хранитель… что-то не особенно она с ним почтительна.

— Да. — Капитан снова скривился. — Похоже, не послушает.

— Ты за этим и хотел ее с ним свести? — догадался Деян.

— За этим, — просто согласился капитан.

Он будто собирался еще что-то добавить, однако передумал и вместо этого подозвал проходившую мимо Цвету. Она кивнула Деяну и улыбнулась капитану как старому знакомому:

— Привет, Ранко. Нести обед?

— И что-нибудь к обеду, — буркнул капитан. — Если господин Ригич не опустошил вчера весь ваш погреб.

— Он бы лопнул, — легкомысленно отшутилась Цвета. — Вы оба мрачнее тучи; плохо дело?

— Да нет; скорее, наоборот, — сказал Деян.

— Ну и хорошо; с мертвым с ним хлопот было бы еще больше, чем с живым, могу поспорить, — хмыкнула Цвета. — Погляжу, осталось ли жаркое…