Алракцитовое сердце. Том II

— Что?.. — с фальшивым спокойствием спросил Деян. Никогда прежде он не испытывал такого желания ударить чародея, как сейчас; тот почувствовал его злость — и вздрогнул, убрал руку.

— Ничего. Ты свободен… Ты всегда был свободен. — Голем отступил назад; растерянность и отчаяние на его лице сменились гневом и обидой. — И можешь идти куда пожелаешь, конечно. Венжар, твои люди ведь не будут препятствовать?

— Не будут, — лаконично подтвердил гроссмейстер ен’Гарбдад.

— Тогда прощайте, милорды; рад был знакомству!

Деян отвесил короткий поклон и вышел вон.

— III —

Ступив в темную прихожую между внутренним и внешним пологом шатра, Деян подумал, что не желает служить мишенью для чьего-либо любопытства и по науке Голема попытался «прикинуться камнем», чтобы сделаться невидимым для чужих глаз. Получилось или нет — но, когда он вышел наружу, Алнарон не обратил на него ровным счетом никакого внимания: неподвижный, как статуя, генерал с застывшей на лице мрачной гримасой стоял у входа, а с ним еще четверо мужчин, тех самых, что сопровождали Голема к гроссмейстеру. Кроме них рядом никого не было; очевидно, Алнарон приказал всем разойтись.

Деян глубоко вдохнул смрадный воздух лагеря. Ничего, ровным счетом ничего не переменилось: так же воняло лошадьми, испражнениями и отсыревшим деревом, так же стучали в отдалении топоры, так же накрапывал дождь, — только Орыжи больше не было на свете. Давно уже не было; и пока он развлекался на постоялом дворе в Нелове, вороны и волки объедали кости…

Ему хотелось упасть в грязь и завыть; вот только он знал, что от этого не будет никакого толка. Когда поочередно умерли Вильма, отец и мать, у него оставались братья и друзья; когда Кенек Пабал походя упомянул о гибели Мажела и Нареха, оставались Эльма и Терош Хадем, и все другие люди, не близкие ему, но которыми он так или иначе дорожил. А теперь никого не осталось. И от него самого ничего не осталось: только слабая, бесполезная плоть.

Деян заскрипел зубами.

Он распрощался с чародеем в намерении немедля потребовать свежую лошадь и уехать — но лишь теперь до конца осознал, что ему некуда идти. Разве что пуститься галопом куда глаза глядят — в надежде в темноте слететь с дороги и свернуть шею. Но это был не слишком надежный способ быстро со всем покончить; а другого вовсе не было: ружье осталось притороченным к седлу.

Должно быть, из его груди все-таки вырвался стон, потому как Алнарон резко повернулся в его сторону:

— Милорд?..

Деян едва не расхохотался.

«Милорд!»

Он потерял все, зато сам — пусть и не взаправду — сделался одним из тех, кого презирал за высокомерие и близорукость: Господин Великий Судия плевал на справедливость, но знал толк в жестоких шутках.

— Милорд?.. — вновь обратился к нему Алнарон. — Что вам угодно?

Голос генерала выдавал неприязнь: в отсутствии Венжара ен’Гарбдада он не слишком старался приворяться.

— Ничего не нужно. — Деян покачал головой и утер выступившие на глазах — от горя или от смеха? — слезы. — Простите за беспокойство: я просто вышел подышать.

Пытаться сотворить чары на виду у настоящих чародеев ему не хотелось, стоять под настороженным генеральским взглядом хотелось еще меньше, поэтому, кивнув Алнарону, Деян зашел обратно в темную прихожую шатра; но дальше проходить не стал.

Он бы предпочел исчезнуть по-настоящему — но за неимением такой возможности снова «обернулся камнем» и замер в темноте; тут он мог хотя бы побыть один…

На него навалилась вдруг чудовищная усталость.

Но из-за внутреннего полога доносились громкие голоса, и вскоре он невольно стал прислушиваться.

— IV —

— Хватит ходить вокруг да около! «Торговые» войны должны вестись на бумаге, а не на полях, иначе проигрывают все, кроме банкиров и торговцев оружием. — Голос Голема от злости и постоянного крика сделался сиплым. — Пусть Марфус умер, но ты сам признал, что посадил на мое место марионетку, чтобы сохранить в Круге большинство, — и что же?! Как ты мог все это допустить?!

— Я?! — воскликнул гроссмейстер ен’Гарбдад. — По-твоему, я это допустил?

— Ты; и, клянусь Небесами, ты за это ответишь.

— Перед Небесами — отвечу, но уж точно не перед тобой, Бен, — сказал гроссмейстер ен’Гарбдад. — На самом деле ты мало что знаешь, да? С этого надо было начинать…

— Твои оправдания не изменят случившегося. — Голем сбавил тон.

— Да уж точно! Как, по-твоему, на самом деле умер Марфус Дваржич, Рибен?

— Это я собирался спросить у тебя.

— Так что ж не спросил?

— Говори, хватит вилять!