Алрой

Столь внезапно, столь дерзко Алрой атаковал охрану гарема, что сбитые с толку гвардейцы позволили смельчаку увести у них из-под носа вверенное им живое сокровище. Наградой за геройство было освобождение семьи. Другим следствием подвига явилась поспешная отправка карательного войска. Взбешенный утратой дорогих сердцу и казне жен, Хасан, не дожидаясь помощи соседей и лично возглавив двухтысячную кавалерию сельджуков, ринулся вдогонку за безумцем и его добычей, одержимый нетерпением мести и любви.

В амфитеатре заседал совет. Алрой, впервые очутившийся в этом месте в качестве пленника Шериры, теперь восседал во главе совета. По правую руку от него находился Джабастер, по левую – Шерира. Четвертым заседателем было новое лицо – юноша, годами моложе Алроя, тонкий и стройный, как пальма, сильный, как молодой лев. Поодаль расположились с полсотни бойцов.

“Сколько у нас людей, Авнер?” – спросил Алрой юношу.

“Триста вооруженных всадников и пехотинцев две тысячи. Пехота вооружена слабо”.

“Бог пошлет им недостающее, пока пусть изготовляют копья”, – сказал Джабастер.

“Надеемся на Бога”, – пробурчал Шерира, глядя себе под ноги.

Вдруг крик пронесся над амфитеатром. То возвестил о своем прибытии вернувшийся разведчик. Сидевший на ковре Алрой мгновенно вскочил на ноги. Перед ним предстало бледное, истомленное, покрытое потом и дорожной пылью лицо. Верный, бесстрашный посланец вернулся. Напрасно стражи пытались сдержать толпу. Своими ушами хотели бойцы слышать вестника речь. Люди вплотную подступили к арене, взобрались на колонны, вскарабкались на арки, запрудили все ряды сверху донизу. Словно вернулось зрелище древности – переполненный амфитеатр, и Алрой с товарищами, как гладиаторы на арене. Но не азарт и любопытство, а неуверенность и страх висят в воздухе. Тревога неизвестности переносит в настоящее мнимые беды будущего.

“Говори!” – крикнул Алрой вестнику, – “Я к худшему готов! Мне ли людей бояться? Меня если карает кто, то сам Бог!”

Заговорил посланец. “Передай вождю Израиля”, – сказал мне Хасан, – “Я мечом, а не торгом верну гарем свой, и не будет пощады бунтовщикам. Но со стариками и женщинами я не воюю и зла им не чиню. Призываю тебя, Алрой, не содеять худого женам моим, а я отпустил на свободу твоих родных, и они вновь дома. Добрый пример, как и злой, по кругу вернется к подавшему его”.

Великое облегчение на минуту расслабило душу Алроя. Осознав, что худшего не случилось, он вновь овладел собой. Спросил посланца о движении врага.

“Рассекая пустыню, без устали и без сна, я мчался к тебе, Алрой. Верные люди, и их много, давали мне свежих лошадей. Враг наступает. Очень скоро Хасан будет здесь. С покорения Канаана не бился Израиль с такой огромной силой. Господь с нами!”

Люди слышали вестника. Глядели друг другу в глаза. Сжимали друг другу руки.

“День испытания грядет!” – промолвил немолодой иудей, бывший двадцать лет назад бойцом Джабастера.

“Счастье умереть за веру!” – возгласил восторженный юный соратник Авнера.

“Боюсь, мы крепко влипли!” – прошептал курд Кислох индийцу Калидасу, – “Какая дурь! Могли же продолжать разбойничать и грабить тихо-мирно!”

“И стали иудеями!” – досадливо промолвил гебр.

“Глянь-ка на Шериру! – заметил негр, – готов расцеловать скипетр их!”

“Шерира? Жаль, что не повесил Алроя, впервые встретив!” – заключил Кислох.

“Счастливые избранники! – громко, как только мог, выкрикнул Алрой, обращаясь к воинам, – Бог удостоил вас моего водительства! Завтра вечером выступаем на Хамадан!”

Оглушительными были возгласы одобрения.

Тут Джабастер встал и, взявши книгу, молвил слово. “Слушайте люди! Древний царь ашшурский Санхерив задумал покорить Иерусалим. Господь устами пророка Исайи сказал, что спасет город ради Себя и ради Давида, раба Своего”.

“И еще сказано, что вышел ангел Господень, и поразил в стане Санхерива сто восемьдесят пять тысяч воинов. И встали утром жители города и увидели, что враг – все трупы мертвые”.

“Сегодня перед рассветом я наблюдал за ходом звезд на небе. Я каббалист и умею читать их письмена. И вот, звезда Давида и с нею еще семь звезд выстроили линии, начертанием повторяющие первые буквы строк из пророчества Исайи, о котором я говорил вам. Отсюда бесспорно следует, что судьба Хасана повторит судьбу Санхерива!”

Нет доводов убедительней тех, до которых додумался сам.

Тут заголосил хор небесный: “Верьте, люди, верьте всегда, верьте всем сердцем! Бог – спаситель наш!”

На самом верхнем ярусе амфитеатра возникла женская фигура. Хор смолк. Все смолкло. Все недвижимо. Взгляды устремлены в точку наверху. Всякий со своей надеждой глядит на пророчицу Эстер.

Образ ее страшен и прекрасен. Лик бел, волосы черны, до пояса спадают. Весь амфитеатр и каждый воин в нем отражаются в огромных ее глазах. Лунный свет очерчивает стройный стан. Внизу тысячи пар глаз и ушей напряглись и ждут.

“Они идут, они идут! Дойдут ли? О народ Якова, Богом названный Израиль, забудь страх! Я слышу их барабанный бой, их труб гуденье. Но воля Господа опережает их полки. Всех богатств страны Офир не достанет им, чтоб купить победу!”