Алтарь без божества

Анатолий Егорович Фомин, к которому определили ее в помощницы, оказался человеком не очень разговорчивым. Валентине в первый день только и сказал: «Приглядывайся к тому, что я делаю. Технику освоить недолго. Главное – животных научиться чувствовать. С машиной и то надо быть аккуратным, а тут – живое да бессловесное. Не скажет, не пожалуется, если мы не заметим».

Вскоре Валентина стала работать самостоятельно. Лето для животноводов, работающих на комплексе, нелегкое время. К этой поре запасы жома с сахарного завода, которым откармливают бычков, кончаются, животных переводят на зеленку. А ее на такое стадо сколько нужно!

Много было хлопот, разговоров с возчиками. Но эти повседневные заботы были теперь близкими ей. Она даже испытывала какое-то особое чувство удовлетворения, что они заполняют ее жизнь, занимают мысли. Она копалась в специальных журналах, книгах, примеряя все к своей работе.

Как-то операторы повздорили с электриками: плохой свет в цехах.

– А зачем он скоту? – горячились электрики. – Больше лежать будут ваши бычки. А это и хорошо.

– Да что ж тут хорошего? – решительно вступилась Валентина. – Бычок при полном свете ведет себя активнее. Значит, и ест хорошо, и в весе прибавляет лучше. При слабом же освещении действительно спит он много, а растет хуже.

Анатолий Фомин слушал бывшую подопечную и радовался:

– Ну вот. Мне учить ее, считай, уже нечему. Гляди, как бы самому вскорости не пришлось идти за опытом к ней.

Отличных привесов – 1.151 грамм в сутки – получил в прошлом году от каждого бычка Анатолий Фомин. Всего на 53 грамма ниже оказался этот показатель у Валентины Ивановой.

– И еще одна радость у нее, – сказал секретарь партийной организации комплекса И. Б. Богородский. – Квартиру двухкомнатную получила. И вообще, ожила у нас Валентина. Общественница, в художественной самодеятельности занимается. Депутатом райсовета избрали. Уважают ее у нас. Да и сама она себе цену знает. Работой гордится и от других уважения к ней требует.

Честь хлебороба

Высокий и сухощавый, он стоял около своего старенького СК-4 и смотрел в выжаренную, выбеленную солнцем степь. Туда, где друг за другом, поблескивая красными боками, шли три новенькие «Нивы», ведомые безусыми, дочерна загорелыми парнями. Обернулся ко мне, без горечи заметил:

– Про меня писать не стоит. Поздно приехал. В те годы, верно, равных мне не было здесь. А нынче… Посмотри, как обошла меня молодежь.

…Праздники первого снопа любил он всегда. Они были Евдокимову как награда за все волнения его и труд на этих полях. Вот и нынешним летом от земли ожидал он многого. Все было сделано, чтобы вырос богатый урожай. И с радостным волнением в душе ждал старый механизатор уборки.

Он знал, что и нынче наверняка приедут к ним в колхоз «Красный Донец» на праздник первого снопа гости, а ему, ветерану, поручат сделать первый прокос. Здорово будет! Только, когда приехало телевидение, Евдокимов фотографироваться не захотел. Почувствовал вдруг он перед тридцать третьей страдой своей, что нет былой силы в руках его, нет той пружинистой гибкости в теле. Кого тут винить, на кого обижаться? На природу?

Хотел было все это объяснить председателю. Но плохо, видать, объяснил. Сбежавший перед уборкой из больницы Михаил Андреевич Каширов рассердился на Евдокимова:

– Стал старее, так будь мудрее, Михалыч. Никто тебя на комбайн не гонит, но ты же председатель совета наставников. А ну-ка, становись во главе звена своего!

Пришлось становиться. Так они и попали в кадр – он, Николай Михайлович Евдокимов, брат его Александр и сыновья с дочерями: Николай и Юрий, Лена и Лида.

Дети говорили: «Ты, отец, не очень надсаживайся. Твою же школу прошли мы, с любой работой справимся. Ты на жатке работай только! На ночь же домой отдыхать езди». Эх, молодежь, молодежь! Не понимает еще, что лучшего отдыха после работы, чем на бригадном полевом стане, для хлебороба и быть не может. А нынче тут и совсем хорошо. Даже баньку построили. Евдокимов сам помогал её «ладить» бригадиру Юшкалову и его заместителю Рябчуку.

Конечно, он отдаст брату и детям свои рекорды. Сядет за жатку. А они пусть на обмолоте будут. Пора и им вкусить радость успеха. А то без него ведь может пропасть азарт, интерес к делу.

На днях у Евдокимова-старшего опять с молодежью спор был. Горячие головы требовали молотить хлеб напрямую. Дескать, без раздельной уборки мы выработку дадим более высокую. Пришлось растолковать: «Вам что, хлеб нужен или сводка?! А если дождь пойдет и придется остановить комбайны?»

Стал сам косить. Остальных заставил. Да как хорошо сделал-то! Нет, великое это дело – хлеборобская честь. Делай все по совести – никогда не прогадаешь.

Поняли ли это ребята? Наверное, поняли. Работали – сна, отдыха не знали. Были дни – по тысяче и более центнеров намолачивали.

Нелегко было на «легкой работе» и Евдокимову-старшему. Только успевай разворачиваться. Трем комбайнам подготовить фронт работ одному – дело не шуточное. Да и поломки случались, то у самого, то у подопечных. Исправить, помочь надо.