Алтарь без божества

Дондоков стоял в сторонке, в разговор не вмешивался, но на душе у него было радостно. Чувствовал: заинтересовались старики. Но в то же время председатель понимал: ветераны из гордости будут сопротивляться до конца. Надо было пощадить их самолюбие, и он пришел им на помощь.

– Люся, – обратился Дамби к девушке, – а что если вызвать вам на соревнование опытных чабанов?

– Но они ведь в других условиях…

– Это не так уж трудно исправить. Если есть у нас молодежный комплекс, то почему бы не быть и комплексу ветеранов? Пурбо, Цыбен, что вы на это скажете?

– Однако надо попробовать, – согласились чабаны.

…Приезжающие в колхоз имени XXII партсъезда неизменно задают вопрос: в чем причина успехов хозяйства? Трудно однозначно ответить на это. Но, думается, среди многих факторов нужно непременно выделить эффективность работы председателя. Она проявляется у Дамби и в глубокой нацеленности его на достижения науки и передового опыта, и в умении выявлять способности человека. Озабоченный экономическими расчетами, Дондоков постоянно помнит и о духовных силах людей. И он умеет взывать к этим силам, умеет создать вокруг себя климат высокого самосознания.

У каждого человека есть, говорят, такая черта характера, которая является как бы определяющей. У Дондокова такой чертой можно считать его прямо-таки юношескую увлеченность делом, способность заражать своим энтузиазмом и одухотворенностью других.

…Четырнадцать лет назад принял хозяйство коммунист Дамби-Жалсан Дондоков. Четырнадцать лет неуклонно идет вперед, подымается со ступеньки на ступеньку колхоз имени XXII партсъезда. Давно уже здесь получают стабильные урожаи трав, зерновых. По 29 центнеров с гектара собрали в прошлом году, например, пшеницы. Высока в хозяйстве продуктивность животных. Из года в год перевыполняют тут планы и обязательства по производству и продаже государству сельскохозяйственной продукции. А между тем колхозу не больше, чем другим, выделяют и техники, и удобрений. Другое дело, что используется у Дондокова все это с умом.

Богатеет хозяйство. Около трех с половиной миллионов составили его денежные доходы в прошлом году. Увеличивается жилой фонд, ширится культурно-бытовое строительство. За последнее время на центральной усадьбе выросли комбинат бытового обслуживания, средняя школа, интернат для детей животноводов, ясли-сад, родильный дом, фельдшерский пункт, столовая, два продовольственных магазина, универмаг и банно-прачечный комбинат.

В хозяйстве подобрались сильные специалисты. Но это и не удивительно. Только за три последних года на подготовку кадров, повышение классности, на стипендии студентам израсходовано тысячи рублей. А председатель – натура творческая, любит и поощряет людей, смело идущих навстречу новому. Молодежь это особенно чувствует и ценит. К тому же условия в колхозе для всех работников созданы отменные. Не зря же выпускники местной школы целыми классами остаются в селе. Дочка председателя – Соелма, кстати, тоже осталась. И не где-нибудь с бумагами дело имеет – в овцеводстве трудится.

…Мы уезжали из Цокто-Хангила, центральной усадьбы колхоза, вечером. Около Дома культуры толпились люди. Были тут и парни, и девушки, и пожилой народ.

– Вот так каждый вечер, – сказал шофер. – Любят у нас ходить в Дом культуры. И в кинотеатр тоже. Уютно там, красиво. Между прочим, строились эти здания по проекту Дамби. Здорово, правда? Квартиры для колхозников в двух уровнях начали делать. Опять же Дондокова идея. А давно ли вроде здесь еще юрты стояли…

Мы ехали тихими улицами поселка. Обрамленные тополями тротуары, аккуратные домики, обшитые выкрашенным масляной краской тесом, клумбы, газоны – все говорило о высокой культуре быта и любви к своему селу его жителей. С вершины крутобокой сопки, на которую вскарабкалась наша дорога, мы еще раз взглянули на Цокто-Хангил – в пропыленной рыжей степи он казался ярким цветком.

Песня

Когда Андрей Макагонов, разъездной киномеханик, привёл в родительский дом свою суженую, мать и отец его, насторженно взглянув на маленькую худенькую молодицу, скромно стоящую с маленьким чемоданчиком у порога, неловко улыбнулись, отвели глаза в сторону.

Андрей слыл в селе женихом завидным, многие матери прочили за него дочек-невест, богатых, ядрёных. И вообще, село Вольное славилось в округе особого рода прочностью: дома здесь ставили каменные, заборы высокие. Перед свадьбой приданое в огромных деревянных сундуках в дом жениха родственники невесты, тяжело согнувшись, несли на виду у всей деревни. Кое-кто для тяжести на дно сундуков даже каменья клал… Поэтому-то бесприданница Нина со своим тощим чемоданом сразу попала на острые языки местным кумушкам. «Слыхали, – судили и рядили на все лады они, – какую невесту Макагоновы в дом приняли? С одним чемоданчиком да гитарой!»

Справедливости ради надо сказать, что и гитары у Нины не было. Всё, что имела при себе в ту пору девушка – платье, несколько книжек и диплом об окончании Ростовской культпросветшколы, – умещалось легко в её чемоданчике.