Алтарь Эдема

Дункан разглядывал аллигаторовую ферму через бинокль ночного видения. С самого заката обе лодки передвигались по болоту в полнейшей темноте.

Единственным источником света в лодке Дункана был миниатюрный GPS-навигатор у него в другой руке. С его помощью он отследил экземпляр от самого побережья. Каждой твари проекта «Вавилон» вживлен электронный маркер.

Планировалось быстренько убить его и изъять, устранить ягуара в течение ночи, не оставив ни следа. Фортуна судила, что первая часть этой миссии уже осуществлена. Он разглядывал в бинокль остывающую тушу громадной кошки. Потеря существенная, но для проекта «Вавилон» не фатальная.

Пересматривая цели задания, Дункан наблюдал, как маленькая группа хлопочет вокруг лежащего на земле раненого. Тот извивался от боли, пока другой сидел у него на груди, а блондинка принялась накладывать на культю импровизированный турникет.

Дункан опустил бинокль. Его команда прибыла слишком поздно. Даже с трекером потребовалось чересчур много времени, чтобы выйти на цель.

Ладно, неважно.

Раз пантера мертва, надо позаботиться о трупе. Но не сейчас, когда сюда направляется береговая охрана. Придется дождаться своего часа, выяснить, куда его увезут.

И все же желчь так и язвила Дункану кишки. Он же предупреждал гендиректора «Айронкрик» о том, как опасно транспортировать образцы во время тропического шторма, но тот предостережениям не внял. Начальство пребывает на грани цейтнота. Образцы направлялись в штаб-квартиру «Айронкрик» в Бетесду, штат Мэриленд, чтобы продемонстрировать жизнеспособность проекта «Вавилон».

Без этого «Айронкрик» лишен будущего. Когда доходит до частных военных контрактов, конкуренция ожесточается дальше некуда. С войнами на двух фронтах сразу – в Ираке и в Афганистане – бизнес по поставкам на поля сражений людей, припасов и новых технологий разросся в многомиллиардную индустрию. «Айронкрик» конкурирует за правительственные контракты с «Рейтеон», «ЭйрСкан», «ДинКорп»[37] и многими другими. Ключ к процветанию в подобной среде – выкроить свою уникальную нишу, поставляя услугу или продукт, которых нет ни у кого другого.

В то время как предприятия вроде «Блэкуотер»[38] специализируются на услугах по безопасности и охране, «Айронкрик индастриз» сосредоточился на военных исследованиях и разработках. Фактически главным конкурентом для компании является не кто-нибудь из частных коллег, а само АПОИР – Агентство США по перспективным оборонным исследованиям и разработкам.

Правительство уже двинуло вперед свои разнообразные проекты в области биоинженерии, попирая чугунной пятой исконную вотчину «Айронкрик». АПОИР шпигует крыс и акул церебральными имплантантами, учась управлять ими, как киборгами. Внедряют электронные чипы в личинки насекомых, чтобы взрослые бабочки и мухи формировались уже с чипами внутри. Список можно продолжать еще долго. В последнее время АПОИР начало мудрить с самим геномом, отыскивая способы улучшения показателей с помощью манипуляций непосредственно с генетикой.

Чтобы выжить, «Айронкрик» нужно захватить плацдарм в этой процветающей индустрии. На это они наткнулись в Ираке, в лаборатории биологического оружия, запрятанной в самом сердце Багдадского зоопарка; об этом «Айронкрик» узнал из сведений, добытых у иракского военного ученого под пыткой. И очень хорошо платит за то, чтобы эти сведения не вышли за пределы самой компании.

Дункана откомандировали обеспечить секретность исследований и изъять все жизнеспособные образчики. Он заплатил за трофеи собственной плотью и кровью. Доказательства жизнеспособности проекта записаны шрамами по всему его телу. На левой стороне лица четыре узловатых шрама протянулись от макушки до подбородка. После недели в коме потребовалось девять хирургических операций, чтобы восстановить ему нос, скрепить сломанные челюсти и ввернуть зубные имплантанты. Из-за непоправимых повреждений слюнной железы и протоков во рту у него теперь вечная сухость, и хоть как-то сгладить ситуацию помогает бесконечное сосание мятных пастилок и леденцов.

Шрамы остались не только на теле. Сколько раз он просыпался по ночам среди спутанных простыней, взмокший от пота, с оскаленными зубами, давясь рычанием и криком боли и ужаса. Воспоминания о том утре в Багдаде – о бестии, налетевшей на него, терзавшей его зубами и когтями, – легли на душу таким же тавром, как шрамы на тело.

Эта тварь раньше была шимпанзе. Если бы ее силы не были подорваны голодом и небрежением, Дункану бы нипочем не выжить. Все-таки он пролил за этот проект собственную кровь и не собирается смотреть, как его разоблачают и губят. Тем более когда успех так близок.