Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера

Мистер Бойл поведал о том, что произошло в течение следующих четырех лет после убийства Хикса, и заявил, что инцидент в библиотеке Вест-Эллис стал «критическим моментом в жизни Джеффри Дамера», когда он «окончательно утратил над собой контроль». Он не стремился пропустить те моменты, которые изображали Дамера в особо неприглядном свете, рассказывал о том, как тот использовал отрубленные головы в качестве стимуляторов эрекции, и заговорил об опасной теме каннибализма.

– Он забрал их жизнь с помощью смерти, в небытие, но через смерть они снова вернулись к жизни, снова ожили в нем.

Фактически каннибалистический аспект его поведения относится к довольно позднему периоду и применим не ко всем жертвам. Мистер Бойл обратил внимание на каннибализм, но ни он, ни кто-либо из свидетелей не распространялся об этом примитивном аспекте поведения, который, как мы увидим, является одним из ключей к разгадке психического расстройства Дамера.

Казалось, что Бойл начал защищаться, подойдя к концу своего выступления. Он попросил не винить его в том, что он рассказал все подробности этого дела – это его долг как адвоката, – и заверил, что защита мистера Дамера не пытается оправдать его в любом возможном здесь смысле. С другой стороны, он был уверен, что дело воспримут соответствующим образом.

– Я считаю, что составил верный портрет этого молодого человека, и меня не в чем упрекнуть, – произнес он, закончив свою речь репликой, которая точно резюмировала позицию защиты:

– Этот человек не был злым, этот человек был болен.

На тот момент мало кто в зале суда был готов с ним не согласиться.

Затем к присяжным со своим вступительным словом обратился прокурор Макканн, в результате чего, как и следовало ожидать, у всех сформировался противоположный портрет Джеффри Дамера. Он характеризовал подсудимого как «крайне закрытого» человека, который всегда «искал способ обмануть остальных». Цитируя беседу Дамера с экспертом обвинения доктором Дитцем, он высказал уверенность в том, что после 23 ноября 1987 года и необъяснимой смерти Стивена Туоми Дамер уступил своим желаниям и начал делать то, что ему нравится.

– Я тоже боролся с сексуальными побуждениями, – признался мистер Макканн, тем самым предлагая нам взглянуть на подсудимого как на обычного дегенеративного гедониста. Макканн также делал акцент на тех понятиях, на которые он хотел обратить пристальное внимание присяжных – «контроль», «решение», «подготовка», «обман», «хитрость» – эти слова были призваны составить портрет злодея, а не человека, который болен.

Таким образом, в один и тот же день присяжным представили два противоречащих друг другу портрета Джеффри Дамера, и пока никто не знал, какой из них более точный. Затем судья Грэм зачитал уголовное дело штата Висконсин против Джеффри Л. Дамера и список, состоящий из пятнадцати убийств, которые накапливались одно за другим, образуя в итоге непреодолимую гору. Миссия, которая стояла перед мистером Бойлом, была пугающей – нужно было не отрицать факт совершения преступлений, а объяснить их. Мистеру Макканну доказывать факты совершения убийств было не нужно, он должен был всего лишь эти факты повторить. Сам Дамер сидел тихо и безучастно, не смотря по сторонам, лишь слегка покачиваясь и иногда почесывая лоб. Он, мягко говоря, казался загадочным.

Первым свидетелем защиты стал детектив Кеннеди. Он приступил к зачитыванию 178-страничного признания, которое Дамер начал делать утром 23 июля 1991 года. Этот пугающий документ мог помочь стороне защиты в двух отношениях: во-первых, подчеркнуть абсолютный кошмар деяний Дамера и косвенно предположить, что все это не мог сотворить «обычный» преступник; и, во-вторых, акцентировать внимание на его готовности к сотрудничеству, его уступчивости и полном отсутствии каких-либо возражений с его стороны. В ходе этого чтения перед судом предстал третий вариант Джеффри Дамера – человек не злой, не больной, а одинокий.

– У него самого не было друзей, – произнес детектив Кеннеди, – и эти люди стали его компанией.

Детектив Мёрфи заменил своего коллегу в кресле свидетеля, как прежде делал это в комнате для допросов, и в безжалостных подробностях рассказал суду все, что поведал ему Дамер во время допросов, растянувшихся на шестьдесят часов. Тот факт, что Дамера не пришлось заставлять говорить и что обычно он сам просил о встрече с детективом, был доведен до сведения озадаченных присяжных незадолго до того, как суд объявил перерыв.

31 января Мёрфи продолжил давать показания: он рассказал, что, показывая подсудимому фотографии пропавших без вести, целенаправленно добавлял к ним фото живых людей, чтобы посмотреть, не придумывает ли он инциденты и не определяет ли погибших мужчин наугад. Он пришел к выводу, что Дамер был предельно честен и что ему можно доверять.