Алтарь Святовита

«Жаль, сражаться будем против выученных вояк», ― подумал Свиртил и аккуратно спрыгнул с дерева. Вести наблюдение дальше не имело смысла. Стало смеркаться. Углубившись в рощу, он прошел шагов пятнадцать и свернул направо, к овражку, ведущему к двум холмам, возле которого литвины обустраивали засаду. Тут его ждал Витовт. Деревца, мешавшие движению лошадей, вырубили еще вчера, и даже некоторые ветви посрезали, создав просеку. По этому коридору могли проехать два всадника, а шире и не надо было.

– Что там, Свиртил? ― спросил Витовт.

– Обустраиваются. До Цезаря им, конечно, далеко, но лагерь поставили грамотно.

За время похода Свиртил по памяти рассказывал воинам то, что читала вслух Нюра, когда путешествовали по Моравии. Поэтому, что такое stativa и hiberna[33] – Витовт знал.

– Женщины среди них есть?

– Господи, Витовт, кто о чем, а ты все о бабах. Нет там их, по крайней мере, я не заметил.

В пять часов утра, оставив повозки недалеко от засады, меркурьевцы стали выходить на исходную позицию. Первыми стояли конные лучники. Они должны были начинать атаку, осыпав стрелами неприятеля, после чего приближались к повозкам, принимали вправо и действовали по своему усмотрению, выбирая цели. За ними шла ударная конница, в чью задачу входило атаковать стоянку с левой стороны. Двигаясь параллельно речке, супертяжеловесы должны были ворваться в лагерь, стоптать шатры, по возможности перебив всех, кто попадется на пути, и выйти из боя. За ними шли основные силы, которые будут добивать уцелевших.

Атака вышла стремительной. Первые оперенные вестницы смерти по настильной траектории взвились в небо и еще противно жужжали, ища свои жертвы, а литвины уже двигались вперед, накладывая на тетиву новые стрелы. Десять секунд после выстрела ― и залп повторяется снова. Щелчков тетивы уже не слышно, так как за спинами стрелков рысью, постепенно набирая скорость, вминая копытами коней мягкую землю, подобно набегающей волне на обнаженный берег спешит бронированная конница. За тридцать шагов до возков копья опустились в боевое положение, сверкая сталью граненых наконечников, отражая лучи восходящего солнца.

– Тревога! ― заорал караульный и отпрянул от повозки, в доску которой воткнулась стрела.

Шансов спастись у каравана не было. Поднявшиеся по тревоге лигурийцы спешно пытались нацепить свои пояса с крюками для снаряжения арбалетов, а в это время рыцари в одеждах Тевтонского ордена ворвались внутрь их лагеря.

Рукля скакал в первой тройке. Сквозь узкую полоску забрала шлема была видна крайняя телега с горизонтально торчащей оглоблей на подставке, направленной в сторону пологого берега мелководной речки. Через такие препятствия он неоднократно перепрыгивал на своем верном Святовите, но сейчас оглобля торчала немного повыше, чем на полигоне возле казармы. Скакун, словно почуяв сомнения хозяина, прыгать не стал, решив, что стальной бардинг защитит грудь, и понесся вперед, опережая соседних лошадей. Разлетевшаяся на щепки оглобля выскочила из крепления с сухим треском. Телега дернулась и немного развернулась, а стоявший рядом арбалетчик отлетел в сторону, забирая с собой черно-белое полосатое копье, торчащее из груди.

«Пернач», ― пронеслась в голове Рукли мысль, но тело, доведенное до автоматизма многодневными тренировками, уже все сделало само. Правая рука потянулась к оружию. Выхватив из петли булаву, литвин тут же опустил ее боевую часть на голову убегавшего от него возничего и направил лошадь к центру лагеря, где стоял большой белый шатер. В этот момент о шлем что-то звякнуло, возможно, даже одна из литвинских стрел, но уделять этому происшествию внимание времени не было. Перед Руклей появился новый противник. Два пехотинца, выставив перед собой копья, прикрывали третьего, одетого в одну рубаху, с мечом в руках.

– Немецкая свинья! Смерть тевтонцам! ― закричал венецианский вельможа.

Через секунду стоящий по левую руку от венецианца солдат с копьем попытался ткнуть Руклю, а второй напал на лошадь, рассчитывая, что белая попона у той ― единственная ее защита. Наконечник копья проткнул ткань и заскользил по броне, разрывая белую материю, пока не застрял в креплении пластин. Мгновенье, и ясеневое древко вырвалось из рук, отлетая в сторону, а сам копьеносец оказался под левым передним копытом коня. Второе копье угодило в щит, ловко подставленный литвином. Оруженосец, нападавший на рыцаря, в свой успех особо не верил, он отвлекал всадника. И когда лошадь вместо того, чтобы рухнуть на землю, пошла вперед, как будто ничего не случилось, солдат не особо растерялся. Все, что он смог успеть, так это отпрыгнуть в сторону, оставляя вельможу в рубашке один на один с закованным в сталь всадником. Но Рукля до него не добрался. Оказавшийся рядом Витовт всадил в вельможу копье и протащил венецианца по земле несколько метров, как раз к пологу шатра.